Александр Казанцев - Полярная мечта (С иллюстрациями)

Алеша крепко жал Вите руку:

— Я зря о тебе думал… ты хороший!

Витя, багрово-красный, молча выслушивал слова благодарности. Пожилая полярница сказала:

— Подумайте! Ведь совсем мальчик… и так метко!

«Но ведь я тоже мог попасть, если бы у меня была обойма, — подумал Витя.

— Важно, что я не растерялся, прицелился и спустил курок одновременно со старпомом. Просто в теле медведицы могли бы быть две пули. Интересно, будут ли ее подбирать? Хоть бы она утонула!..»

— Почему ты такой красный, Витя? — спросила Галя.

Витя смерил ее уничтожающим взглядом.

Галя уже смотрела в другую сторону.

— Женя! Денис с медвежонком на катере.

— Мы будем с тобой заботиться о медвежонке, это будет наш медвежонок, правда, Галя? — заговорила Женя, обнимая подружку.

Витю увели полярники. Алеша остался один. Только сейчас заметил он, как значительно передвинулся айсберг. Он тотчас мысленно объяснил это себе: «Сказалась постоянно приложенная к буксиру сила тяги винта. Чем она хуже ветра, который гонит айсберг, как парус? Ведь в машине ледокола тысячи лошадиных сил!»

Ледяная гора, сдвинувшись, пока все были заняты историей с медведицей, поплыла… Плыла она и сейчас, хотя буксир ослаб. Гора двигалась или по инерции, или попав в полосу отливного течения. Корабль уже не буксировал ее, а делал разворот. Айсберг сам собой проплывал между кораблем и берегом.

Совсем близко под бортом стучал мотор катера.

И вдруг Алеша понял все. Айсберг встанет на мель, и все льдины, которые плыли бы между кораблем и берегом, мешая выгрузке, будут задержаны, нагромоздятся сзади айсберга… Между кораблем и берегом появится чистая вода! Значит, дядя Саша с этим и пришел с берега.

Алеша болезненно поморщился, словно у него заныл зуб. «Денис храбро шел на медведя с кувалдой, Витя застрелил медведя и спас товарища, Федя переплыл пролив в резиновой лодке… Один лишь я ничего не сделал… только изобретал изобретенное! А мог бы сам придумать здесь ледяной мол».

Подошел улыбающийся дядя Саша. Мальчик спросил его:

— Простите меня, пожалуйста, кто додумался построить здесь ледяной мол?

— Ледяной мол? — переспросил полярник, поглаживая бороду. — Ты хорошо сообразил. Комсомольцы острова выдвинули это на своем общем собрании. Инженер Ходов, начальник рудников, старый комсомолец, — он еще Комсомольск когда-то строил, — их сразу же поддержал и попросил меня капитана уговорить. Вот и попробовали. Кажется, получается.

— Получается! Еще как получается! — восхищенно заговорил Алеша. — А я, дурак, хотел канатную дорогу через льды построить.

— Канатную дорогу? И это неплохо… когда-нибудь пригодится, — похлопал мальчика по плечу полярник.

Ободренный Алеша пошел на ют к ребятам. Девочки, занявшись медвежонком, не видели, как айсберг сел на мель и как напиравшие на него льдины постепенно образовывали ледяной затор. Длинная льдина, кусок ледяного поля, зацепив за айсберг, повернулась и почти задела берег. Она тоже стала задерживать лед. На глазах у моряков и полярников в бухте в каких-нибудь десять минут образовалась ледяная преграда.

С корабля спускали на воду кунгас.

Через полчаса, когда кунгас нагрузили оборудованием для рудников, катер потащил его к берегу по чистой воде.

Ребята, как всегда, были на юте. В ноги им все тыкался медвежонок, пока девочки не принесли ему еды. Особое предпочтение медвежонок оказал сгущенному молоку. Витя демонстративно чистил винтовку, что полагалось делать после каждого выстрела… Алеша как завороженный смотрел на нагромождение льдин, которые он назвал «ледяным молом». Федя и Денис вполголоса говорили о чем-то.

— Ни… — гудел Денис, затягиваясь самокруткой. — Я дюже крепко испугался… тикать ведь некуда было…

Осенние бури в Баренцевом море страшные бури.

Когда в другом полярном море начинается шторм, капитаны стремятся укрыться во льдах. В Баренцевом же море льдов не было. Всюду гуляли гигантские валы, похожие на сорвавшиеся с места железнодорожные насыпи. Они вскидывали корабль так, что винт под кормой обнажался и руль беспомощно повисал в воздухе. Судно теряло управление. Корабль, казалось, уменьшился в объеме, стал по сравнению с волнами размером чуть ли не со шлюпку. Как-то неуклюже, боком взлетал он на пенные гребни и срывался с них в глубокие седловины. Качка была одновременно и бортовая и килевая. Пароходная труба стала мокрой от пролетавших над палубой брызг.