Селия Фридман - Черные Земли

- Терата?

Охотник кивнул.

- Мне пришло в голову, что нам может понадобиться капитал. Хотя, конечно, воспользоваться подношениями, сделанными демону Калесте...

С дивана донесся стон. Тихий, едва слышный, но настолько пронизанный болью, что даже Таррант внезапно замолк и резко посмотрел в ту сторону. Застонала девочка. Она только что проснулась, ее глаза были широко раскрыты, все ее тело сотрясала сильная дрожь. Трудно было понять, что именно она сейчас чувствует. Страх? Изумление? Смятение?

- Что? - прошептала она. Явно понимая, что на нее обращены взгляды присутствующих. - Что это такое?

Йенсени с трудом поднялась на ноги и пристально посмотрела на них. Нет, подумал Дэмьен, не на них. На стол и на разложенные по его поверхности самоцветы.

Девочка медленно подошла к спутникам, не сводя взгляда с камешков на столе. Дэмьену не надо было прибегать к колдовству, чтобы понять, что она источает страх и что Охотник питается этим страхом.

- Что это? - шепотом спросила она. - Что это вы сюда принесли?

Голос ее задрожал, затряслись и руки, когда она протянула их к столу. На миг Дэмьену захотелось убрать от девочки драгоценные камни, убрать их вообще с глаз долой, но этот миг прошел, - и она увидела их, она к ним прикоснулась, она принялась перебирать рассыпанные по всему столу драгоценности, словно выискивая что-то известное ей, и вскрикивая от боли после каждого прикосновения. Священник вспомнил о том, как Йенсени восприняла город, его стены и колонны, его жителей, - и потянулся к ней, чтобы оттащить ее в сторону, чтобы оттолкнуть от нового источника страданий. Но и его самого, подобно обоим его спутникам, парализовало любопытство. Любопытство и страх.

Наконец найдя что-то, девочка судорожно охнула, после чего, всхлипывая, извлекла этот камешек из общей груды. Не то рубин, не то гранат, решил Дэмьен, нечто сверкающее собственным темно-багровым светом из-под коросты грязи и запекшейся крови. Ее дрожащие пальцы обтерли грани камня, очистили его от грязи. Она прерывисто, судорожно дышала, воспринимая все новые болезненные уколы, которые, несомненно, приносило каждое прикосновение к камню. Дэмьену мучительно хотелось помочь ей, но он просто не знал, с чего начать.

- Это его камень, - выдохнула девочка. Слова душили ее. В уголках глаз навернулись слезы, сами показавшиеся в свете лампы брильянтами. - Его!

Первой сообразила Хессет.

- Речь о ее отце, - прошептала она. - Это, должно быть, его камень.

- Но как?.. - начал было Дэмьен.

Холодная рука, опустившись ему на плечо, призвала его к молчанию. Он посмотрел на Охотника и увидел, что взгляд того прикован к поверхности стола. Нет, выше... Он проследил за направлением этого взгляда - и у него перехватило дыхание. В гостиничном номере творилось нечто невероятное.

В воздухе начала формироваться человеческая фигура, поворачиваясь то так, то этак в свете лампы и, казалось, черпая энергию и субстанцию из разложенных на столе драгоценных камней. Сперва она выглядела бесформенной и нематериальной, казалась клубом пыли, в котором, слетевшись на пламя, плясали мотыльки. Но постепенно она набирала силу и вещественность, превращаясь в некий предмет, сперва неопределенный, и только спустя пару минут можно стало определить, что это такое. Рука. Человеческая рука. Смуглая, с едва заметным шрамом на тыльной стороне, с аккуратно подстриженными и чистыми ногтями, с легким намеком на ткань шелкового рукава на запястье. Пока они следили, рука становилась все материальнее и тверже, и вот уже на одном из пальцев заблистал в оправе алым цветом драгоценный камень. Не надо было смотреть на тот, который держала Йенсени, чтобы понять: это один и тот же камень; эта мысль пронзила священника с такой же остротой, как если бы он вошел в процесс Познания, и источник ее происхождения был, судя по всему, тем же самым.

- Но как? - поразился он.

И хотя ответ был совершенно очевиден, он не мог поверить тому. Неужели Йенсени?..

И тут, совершенно внезапно, видение исчезло. Растворилось в радужном каскаде света и растаяло в ночи. Рука девочки, дрожа, продолжала сжимать драгоценную находку, по обеим щекам у нее бежали слезы.

- Это его камень, - прошептала она. - Он сказал мне, что отдал его одному из своих людей.

- Тому, кто позже стал жертвой Терата, - добавил Таррант.

Девочка кивнула, продолжая всхлипывать:

- Я чувствую, как он умер...

Она задышала еще судорожней, и рука у нее задрожала. Дэмьен предположил, что перстень не был снят похитителем с руки, а отрублен вместе с пальцем.