Николай Гацунаев: Концерт для фортепияно с оркестром

И он рассказал Метревели про ту страшную февральскую ночь, несвязно, перескакивая с одного на другое, волнуясь и снова переживая ужас беспомощности и отчаянья, и вновь слышал леденящий душу нечеловеческим спокойствием голос Галины, грохот и рев лавин, которые оборвали ее жизнь, вдребезги разнесли мир, где он был счастлив, и по злой прихоти оставили в живых его самого - одинокого и задыхающегося, словно выброшенная на песок рыба...

Андрей попытался закурить, но пальцы дрожали, и спички ломались одна за другой.

- Успокойтесь, Андрюша. - Метревели взял у него коробок, чиркнул спичкой и поднес огонек к сигарете. - Возьмите себя в руки.

Рудаков несколько раз жадно затянулся сигаретой, не ощущая вкуса, откинулся на спинку скамьи и виновато глянул на собеседника.

- Жалок?

- Не мелите вздор, батенька! - Метревели хотел что-то добавить еще, но передумал и, достав из кармана часы, щелкнул серебряной крышкой. - Вам пора идти завтракать.

Андрей пропустил его слова мимо ушей.

- Знаете, о чем я думаю все это время?

- Вы обещали говорить все, - мягко напомнил Метревели.

- Иногда кажется, что сумей я во всем разобраться, мне стало бы легче.

- В чем именно?

- Понимаете, этого не могло быть! У нее не было с собой рации. А если бы даже и была, аппаратура на станции не могла включиться сама собой.

- Галлюцинация?

- Не знаю. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что я схожу с ума. Этого не могло быть, но я могу поклясться, что это было!

Андрей подобрал с земли прутик и стал рассеянно передвигать им опавшие листья. Он сидел согнувшись, глядя под ноги, и голос его звучал невнятно и глухо.

- Помогите мне, Сандро Зурабович. Ведь правда, - это по вашей части?

- Не совсем, - покачал головой Метревели. - Судя по тому, что вы рассказали, это скорее из области парапсихологии.

Он мягко похлопал Андрея по колену.

- Не надо отчаиваться, Андрюша. Я, правда, давно не практикую, но ваш случай - особый. Давайте пока не будем спешить. Я свожу вас на обследование, и тогда картина станет яснее.

Ветер прошумел в вершинах деревьев. Несколько оранжевых листьев, кружась, опустились на влажный асфальт. Басовито и громко прогудел пароход, будто над самым ухом провели пальцем по мокрому оконному стеклу.

Метревели решительно поднялся со скамейки.

- Мне пора. А вы ступайте-ка завтракать, голубчик.

Всю следующую неделю Сандро Зурабович ходил с Андреем в Научно-исследовательский институт мозга. Обследования, тесты, анализы... Немногословные молодые люди в ослепительно белых халатах делали свое дело сноровисто и четко, уверенно работали с аппаратурой, которой в кабинетах было столько, что они напоминали скорее лаборатории. Чувствовалось, что люди эти любят свою профессию, гордятся ею, и это почему-то вызывало у Андрея зависть и глухое раздражение. В одно прекрасное утро он заявил Сандро Зурабовичу, что в институт больше не пойдет.

- Вот и прекрасно, - неожиданно согласился тот. - Нечего вам, батенька, в институте больше делать.

- Выяснилось что-нибудь? - вяло поинтересовался Рудаков.

- Как вам сказать... - Доктор пожал плечами. - И да, и нет. Кстати, когда вы последний раз видели супругу во сне?

- Не помню.

- Постарайтесь вспомнить.

- В сентябре, по-моему. Постойте-ка... Ну, конечно, это было в ночь накануне Борькиного приезда.

Андрей вышел на балкон, перегнулся через перила и постучал в соседнюю дверь.

- Боря!

- Чего надо? - недружелюбно откликнулся сонный голос.

Накануне Борька проиграл три партии подряд, не выспался и был не в духе.

- Ты когда в пансионат приехал?

- Иди к черту!

- Серьезно, Боря.

- Отстань. Имей совесть.

- Боря!

- Четвертого октября, инквизитор!

- Спасибо.

- Угу.

- Четвертого октября, - задумчиво повторил Метревели. Ну конечно! В тот самый день ваш друг принял меня за вахтера. И как же я сразу не сообразил! Любопытно, любопытно... Скажите, Андрюша, в пансионате подшивают газеты?

- Наверное, а что?

- Пока ничего. - И в ответ на недоуменный взгляд Андрея ласково потрепал его по плечу. - Положитесь на меня, Андрюша. И не ломайте себе голову.

Метревели ушел, и почти сразу же в комнату ворвался, сонно моргая опухшими глазами, злой, как черт, Борька.

- Знаешь, кто ты?

- Догадываюсь, - улыбнулся Андрей.

- Какого... - свирепо начал Хаитов, но Рудаков не дал ему договорить.

- Извини, Боря. Приходил Сандро Зурабович...

- Еще один лунатик! А я тут при чем?

Андрей посмотрел на часы.