Николай Гацунаев - Пришельцы

- Стэнли, - физик и располагал к себе, и настораживал чем-то, - что понадобилось Хейлигеру в вашей комнате минувшей ночью?

- Хейлигеру? - Физик удивленно взглянул на Плэйтона. - Ночью?

- На рассвете, - уточнил Плэйтон.

- Так бы и говорили. Это было уже сегодня утром. Джон приходил взять у меня сигарету.

- Хейлигер курит?

- Изредка. Он бросил курить, но иногда... А откуда вам это известно, полковник?

- Не имеет значения, Эдвард. Считайте, что я вас ни о чем не спрашивал.

Стэнли отвел взгляд от лица полковника и покачал головой.

- Ладно. - Он помолчал. - И все-таки, что вы намерены делать, Плэйтон?

- Выполнять приказ. - Плэйтон зябко передернул плечами. - Прикажу вывести людей из зоны и обстрелять ЦПП ракетами с Пайнвуда. А теперь спокойной ночи, Эд. - Полковник протянул руку и с удовольствием ощутил крепкое мужское пожатие. - И выкиньте из головы все постороннее. В этой сумасшедшей ситуации главное для всех нас - голову сохранить трезвой.

Капитан спал за своим столом, устало откинув голову на спинку стула. Слегка приоткрытый рот придавал его лицу что-то детское; доверчивое и беззащитное одновременно. Несколько секунд Плэйтон всматривался в лицо Крейна, стараясь понять, что необычного нашел в нем Хейлигер. Лицо как лицо. Самое что ни на есть заурядное. Такой пороха не выдумает. И по службе вряд ли пойдет дальше полковника.

"Можно подумать, я пошел дальше", - горько усмехнулся Плэйтон и тронул капитана за плечо. Больно было наблюдать, как мучительно расстается с миром грез Генри Крейн. Дрогнули ресницы, по лицу пробежала судорога, капитан медленно открыл глаза. Вначале взгляд их оставался пустым и бессмысленным, но мгновенье спустя Крейн вскочил со стула и виновато заморгал.

- Прошу прощения, господин полковник!

- Оставьте, Генри. Звонил кто-нибудь в мое отсутствие?

- Генерал Розенблюм. Я доложил ему обстановку.

- Какие-то указания?

- Нет, сэр. Сказал, что позвонит через два часа.

- Что еще?

- Звонила дама.

- Дама?

- Да. Себя не назвала.

- И чего же она хочет?

Крейн замялся.

- Ну, что же вы молчите?

- Не имею привычки соваться в чужие дела, господин полковник. Предупредил, что включаю магнитофон и отсоединил динамик.

- Ясно. - Крейн все больше и больше нравился Плэйтону. - Что-нибудь еще?

- Все, господин полковник.

- Вы свободны, Генри. Отправляйтесь спать.

- Благодарю, господин полковник. Пожалуй, я пройдусь перед сном.

- Дело ваше. Спокойной ночи. Генри.

- Спокойной ночи, господин полковник.

Плэйтону было уже не до Крейна. Он прошел в кабинет, прикрыл за собой дверь и, не зажигая света, опустился в кресло. В душе боролись противоречивые чувства. Он потянулся было к магнитофону, но, почувствовав, как дрожит рука, опустил ее на стол и сжал пальцы в кулак. Теперь он уже почти не сомневался, что знает, кто была звонившая ему женщина.

Полковник мысленно взглянул на себя со стороны: пожилой, начинающий грузнеть мужчина с глубокими залысинами на посеребренных сединой висках и рублеными чертами лица. Когда-то лицо это нравилось женщинам, они находили его мужественным. Но с той поры минуло много лет, и теперь, пожалуй, даже самая отчаянная из оптимисток прекрасного пола вряд ли взяла бы на себя смелость повторить этот эпитет пусть даже в качестве комплимента. Впрочем, изрядная доля преувеличения наверняка имела место и прежде.

Плэйтон усмехнулся и вытянул из пачки сигарету, хотя курить не хотелось. С куда большим удовольствием он выпил бы сейчас неразведенного виски, но для этого надо было вставать, идти в соседнюю комнату, лезть в холодильник...

Полковник на ощупь отыскал пепельницу, положил на нее сигарету и включил запись. Предчувствие не обмануло - это была Элен.

"Ричард! - голос был до обидного будничный, но, как ни странно, у Плэйтона сразу же отлегло от сердца. - Может быть, и к лучшему, что я не застала тебя на месте. Монологи всегда давались мне легче диалогов. Наберись терпения и выслушай меня до конца. Для того чтобы говорить о любви спустя двадцать пять лет после расставанья, надо, наверное, обладать огромным чувством юмора или не иметь его вовсе. Так что на этот счет можешь быть абсолютно спокоен. Просто я узнала от Джека, что там у вас стряслось, и вдруг поняла, что, наверное, никогда тебя больше не увижу. Я решила приехать к тебе, Ричард. Не спрашивай, зачем и надолго ли. Вообще, не надо вопросов, все равно я не смогу на них ответить. Будь я двадцатилетней дурехой, я назвала бы это самопожертвованием. Но мне, увы, сорок шесть, я трезво смотрю на вещи, и уж если я решила быть с тобой в эту трудную для тебя пору, значит так надо. Завтра я прилечу к тебе. Оркестр ни к чему. Цветы тоже. И не вздумай напялить свой парадный мундир. Просто поцелуй меня, когда встретимся. С меня этого вполне достаточно. А теперь - до свиданья".