Артур Макаров - Искатель. 1988. Выпуск №2

— Однако можно дышать, — заметила Алёна. — Что скажет Фукуда? У него новейший тип скафандра с парабиотическими батареями. Наверняка у коммодора чешутся руки заняться этими скалами.

— Останется в скафандре. И пусть себе на здоровье выворачивает, — сказал Ирка Ламач. — Зрители же не узнают, что тут атмосфера пригодна для дыхания.

— Да, но скал что-то не видно.

— Сделаем скалы. Веня, слушай: фукудовский «Викинг» приземляется тут слева. Долина узковата, так что снеси холмы, они мне мешают. Нужен романтический пейзаж, понятно? Справа расположим отвесные скалы и, может быть, пещерку. Зрители их обожают. Слева — пропасть, но чтоб была порядочная пропасть, ясно? Клубы тумана поднимаются со дна, пещера скалится, как череп. Передача без пещеры — нуль. Небо чересчур синее. Чёрт знает что, а не цвет, все будут смеяться над нами. Сделаем, значит, фиолетовое с коричневатым оттенком.

Венца Мадр внимательно слушал и делал пометки. В командирском отсеке царила напряжённая творческая атмосфера. Режиссёр дальней трансляции — артист, величайшим напряжением сил созидающий сцены будущей передачи. Ондра Буриан стоял рядом и посматривал на экран. Прищурившись, он пытался представить, как всё это будет выглядеть, прикидывал, куда поставить камеры. От фантазии этих двоих зависит не меньше половины успеха нашей передачи. После того, как Ирка закончил, Венца вполголоса повторил основные пункты по своим записям, затем, когда Ламач кивнул, вылез по узенькой лестнице в энергетический центр, располагавшийся в носу корабля, и принялся за дело. Я всегда с удовольствием наблюдаю за подготовительными работами. Изумительное зрелище. Вот и сейчас волны силового поля гудели в долине. Растительность сгорела от первого же их прикосновения, почерневшая земля расступилась, и на поверхности показались скалы. Небо над пляшущими холмами потемнело, и какие-то твари с длинными крыльями в ужасе улетели. Воздух звенел, и вскоре перед нами, враждебно оскалившись крутыми скалами, расстилалась дымящаяся долина, изборождённая пропастями и кратерами. Скалы были сначала белые, но Ирка приказал перекрасить их под слоновую кость. В этот раз. он явно отдал предпочтение потусторонним мотивам. Зловещее впечатление производил преображённый в мрачный и романтический пейзаж планеты под тёмно-фиолетовым небом. Я уже видел, как приземляется «Викинг». Скорее бы прилетел Фукуда. Ярда Боухач тоже ожил и занялся делом. О Манфреде мы на время забыли. Ярда был осветителем. Здешнее солнце давало достаточно света, но он оказался скучным, монотонно-белым. Однако Ярда, если хотел, умел творить чудеса. Разложив лучи энергетическим усилителем, он добился потрясающего эффекта: на фиолетовом небосводе засияли звёзды, какие-то полосы и круги заметались в безумном танце. Любой осветитель остался бы доволен. Но не такой мастер своего дела, как Ярда. У него всё излучало сияние. Даже из старого шлёпанца он выловил бы фотоны. И пропасти изрыгали огонь, по ущельям скакали огоньки. Вскоре стало казаться, что пейзаж сделан из стекла и фосфоресцирует сам по себе.

— Отлично, парни, — похвалил Ярду и Венцу режиссёр. — Теперь добавим жизни.

С этим оживлением вечно морока. Я лично считаю, что надо возить с собой всю нужную флору и фауну, но Ирка Ламач — страшный консерватор в этом отношении. Ему всё равно, что некоторые группы делают парабиотическую фауну на заказ по меркам и хранят её на складах. Наш режиссёр настаивает на использовании местных источников. Не хочет рисковать. А вдруг зритель разгадает трюк? Чёрта лысого зритель разгадает, никто не отличит парабиотического зверя от настоящего — даже если погладишь, не отличишь. Единственное, что поможет, — живой тебя искусает, а искусственный всё снесёт.

Фауна и флора — Алёнино царство. С растениями проще, они зрителя не особенно интересуют, побрызгаешь спреем — вот тебе мох и трава. Из биотической пены Алёна могла наколдовать раскидистое дерево хоть на стальной пластине. С животными труднее. Их сначала надо поймать. Этой утомительной работой приходилось заниматься всей команде. Разбившись по двое, мы начали облёт планеты на маленьких дископланах. У корабля остались лишь Ирка Ламач и Венца Мадр. Я на пару с шефом — Ондрой Бурианом — летел низко над местностью и высматривал добычу. Ондра попутно всё снимал. Он всегда так делал, якобы для себя на память. Раньше я верил ему, потому что знал: «Галактические исследования» не принимают рабочих кадров съёмки, только официальные, показанные в передаче. А потом мне сказали, что в ГИ работают несколько отпетых психов, скупающих именно эти ленты у Ондры Буриана и других операторов космических трансляций. Хобби как любое другoe. Детством отдаёт, конечно, но кому-то нравится.