Джеймс Ганн - Внемлющие небесам

– Не хочу возвращаться, – сказал Таузер.

– И я тоже, – ответил Фолвер.

– Они снова сделают меня обыкновенным псом, – проговорил Таузер.

– А меня, – произнес Фолвер, – опять человеком, просто человеком…

НОВОЕ ПОЯВЛЕНИЕ В НАШЕМ ОБЩЕСТВЕ КОЛОРИТНОЙ ФИГУРЫ ДИЛЕТАНТА, УЧЕНОГО ДЖЕНТЛЬМЕНА ПО ПРИЗВАНИЮ, – ЛИЧНОСТИ, ДАЮЩЕЙ ВЫХОД СВОЕЙ СТРАСТНОЙ ЛЮБВИ К ИСКУССТВУ ИЛИ ЗАНИМАЮЩЕЙСЯ КАКОЙ-ЛИБО ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО РАДИ УДОВОЛЬСТВИЯ, БЕЗУСЛОВНО, ДОСТОЙНО САМЫХ СЕРЬЕЗНЫХ ИССЛЕДОВАНИИ. ВМЕСТЕ С ТЕМ ЗАКОНОМЕРНО ВОЗНИКАЕТ ВОПРОС: НЕ ПЕРЕСТАНЕТ ЛИ СТАВШИЙ РАЗВЛЕЧЕНИЕМ ТРУД БЫТЬ ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫМ? ИЛИ ЖЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ ЛИШЬ РАСШИРИТ ВОЗМОЖНОСТИ РЕЗУЛЬТАТИВНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В ОБЛАСТИ НАУКИ И В ПРОИЗВОДСТВЕННОЙ СФЕРЕ. А ЧТО ЕСЛИ СУЗИТ?

Развитые сообщества по всей Галактике наверняка уже установили контакты, и это – одна из главных сфер их интересов. Они постигли законы звездной эволюции и многие другие тайны природы. Единственная тайна, которую им приходится постигать вновь и вновь, есть тайна иной жизни – жизни иных существ. Какие романы создаются ими? Каковы в других мирах истории становления и развития искусства? Каковы антропологические проблемы далеких звездных миров? Вот тот неисчерпаемый материал, который занимает умы далеких внеземных философов, вот о чем уже бесконечно давно задумываются они…

Сможем ли мы понять науку другой, внеземной, цивилизации?.. Наша наука сосредоточилась на искусстве задавать вопросы и удовлетворять собственное любопытство за чужой счет. По сути, это вросло в ее ткань, и мы уже перестали отдавать себе в этом отчет. В других же мирах фундаментальные вопросы могут ставиться совсем по-иному…

Наблюдатели начали съезжаться еще в среду. Одних делегировали правительства или специальные комиссии, других – избрали всеобщим голосованием, а кое-кто получил специальные приглашения комитета Программы, подписанные ее директором.

Они добирались со всех концов света, пользуясь при атом самыми различными средствами передвижения. Многие прибывали но борту парусников – пассажирских шхун с мачтами из нержавеющей стали, – в элегантных, комфортабельных каютах, а то и просто в крошечных одноместных скорлупках. Прямо с Самоа на пироге о боковым поплавком пришли на веслах несколько гордых полинезийцев, как бы демонстрируя всем: честь их народа – по-прежнему жива и на смелые деяния своих предков способны отважиться и они.

Кто-то завернул сюда по пути – на частной подводной лодке – с явным намерением сразу же после окончания торжеств заняться исследованием морского дна; какой-то человек, пользуясь лишь силой собственных мускулов, приплыл из Сан-Томе; некая кубинка на выданье добралась на велосипеде, установленном на двух поплавках.

Большинство же прибыло в субботу на борту быстроходных, простирающих за собой крылья пены, морских паромах или ни обычных рейсовых реактивных авиалайнерах. Кто-то воспользовался частными вертолетами, а некоторые долетели на аэростате.

Впрочем, экстравагантность указанных способов странствия не являла собой ничего из ряда вон выходящего, ибо настало время личности – неповторимой индивидуальности, когда женщины наравне с мужчинами обладали достаточными возможностями и временем, чтобы совершать поступки по собственному усмотрению.

Суббота являлась Днем Ответа, и праздновали его по всему миру, в самых отдаленных его местах. Этого дня ждали девяносто лет, и теперь мир наконец пробуждался от долгого сна… нет, не ото сна, но, скорее, от грез – ощущение возвращения из некоей чудесной, замедленной реальности, из фантазий о судьбах рода людского, из утопии, где у человечества оказалось чуть больше времени и немного меньше суеты, – больше времени для отдыха и меньше – для волнений. Развернутая около ста пятидесяти лет назад Программа прослушивания звездных сообщений и Послание с Капеллы, принятое и расшифрованное ее специалистами, подарили Земле и ее народам девяносто лет мира и спокойствия, а заодно – верный способ открыть аспекты истинной гуманности, свободной от традиционной агрессивности. Проблемы, казавшиеся практически неразрешимыми сто пятьдесят и даже девяносто лет назад, решились как бы сами собой, – стоило лишь миру освободиться от суеты и облегченно передохнуть.