Сергей Кусков - Кто не верил в дурные пророчества

И одновременно Корпус лишил себя возможности просто шлепнуть пилота с профессором, когда в них отпала надобность.

(Вот еще одно старинное слово, почерпнутое на сей раз из лексикона пилота. Командору оно нравилось своей энергичностью.)

Теперь их можно было уничтожить только по приговору суда, обвинив в чем-то, за что предусмотрена высшая мера наказания. Вот только в чем? Не в краже ведь справочника из библиотеки!.. Угон самолета?..

Командор с сомнением покачал головой. Понятие "угон самолета" у всех ассоциируется с чернобородыми боевиками, вооруженными короткоствольными автоматами, с испуганными пассажирами, вжавшимися в кресла, с отрядами спецназа вокруг отдаленной стоянки. А эти… Влезли в самолет по березовой лестнице, украли четыре тонны бензина, взлетели, нарушая все и всяческие нормы… Смех, да и только.

Вот разве что обвинить их в нанесении ущерба обороноспособности страны? Тогда, конечно, придется поднимать материалы 1950 года, с которыми Запад до сих пор незнаком. Обязательно найдется кто-нибудь, кто скажет, что они сфабрикованы.

Или обойтись эпизодами 2001 года? Кто разберет, какое на самом деле военное значение этот самолет имел в 2001 году?

Командор машинально написал на листке перекидного календаря "2001". Прямо под напечатанным годом – 2413. Так же машинально вычел одно число из другого и понял, что ничего не получится: 412 лет. Все сроки давности вышли.

Как всегда делается в подобных затруднительных случаях, командор обратился к карманному цитатнику Великого Учителя Демократии, Мудрого Государственного Строителя, Грозы Атлантического Союза, Усмирителя Кавказа, Лучшего Друга Шахтеров, Учителей, Фермеров, Теннисистов… (полный перечень титулов Великого Учителя занимал полторы страницы)… Основателя Конфедерации и Первого Президента Ель Цина.

При работе с книгой он не пользовался тематическим указателем, по которому можно подобрать подходящую цитату к конкретной жизненной ситуации. У командора был свой метод: он открывал книгу наугад, быстро просматривал открытый разворот, стараясь больше обращать внимание не на жирный шрифт, а на обычный текст, а если сразу не находил то, что нужно, перелистывал книгу либо, по настроению, закрывал и открывал в другом месте. Обычно на третьем или четвертом, редко на пятом-шестом развороте ему удавалось найти подходящую к случаю цитату.

Так поступил он и на этот раз. И на открывшейся странице сразу же наткнулся на фразу, которую хорошо знал и очень не любил:

В Конфедерации две беды – дороги и дураки.

Командор иногда даже крамольным образом полагал, что эта фраза в книгу попала по ошибке. Великий Учитель, конечно, поощрял самокритику и сам был не чужд, но не до такой же степени! И потом, кого в данном контексте следует считать дураками?

Закрыв цитатник, он открыл его в другом месте и прочитал:

Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы.

С этим командор был полностью согласен, но его-то проблема была – найти подходящее обоснование, чтобы сделать "нет человека". Надо было смотреть дальше. Перебросив несколько страниц, командор краем глаза заметил "Верной дорогой идете, господа", но в этом он как раз не сомневался. Он был уверен в своем методе, и метод не обманул его надежд. На следующем развороте мелькнула знакомая фраза о плети и обухе, а еще несколькими страницами дальше командор увидел то, что нужно:

Не имеют и не могут иметь сроков давности преступления против государственности.

Лучше не скажешь.

Будучи не дошкольником, а старшим офицером КГБ, командор и воспринимал Великого Учителя не как дедушку Ель Цина, некое подобие Деда Мороза, а как человека, с человеческими достоинствами и недостатками (о последних, впрочем, не будем); но эта прозорливость, благодаря которой сказанное и написанное им не утратило актуальности за четыреста с лишним лет, всегда удивляла и восхищала командора.

Подумав с минуту, он решительно придвинул к себе клавиатуру компьютера и начал набирать необходимые для судебного процесса документы: обвинительное заключение, речи прокурора, адвоката, выступления свидетелей и обвиняемых, текст приговора – вообще полный сценарий процесса. Плюс шпаргалки для ответов на возможные каверзные вопросы западных журналистов, которых придется допустить на суд: слишком уж известными в мире личностями были Завадский и Марков.

Набирать предстояло много, но командор любил этот этап работы, потому что он подводил ей итог и оставлял после себя ощущение хорошо сделанного дела. Он стучал по клавишам, останавливался на несколько секунд, чтобы найти наиболее выразительную фразу или убедительный аргумент, и снова набирал. И лишь одна мысль не давала ему покоя: при чем здесь все-таки сахарная свекла?