Тээт Каллас - Звенит, поет

Лодка мерно двигалась по направлению к лагерю. Где-то за песчаной косой глухо тарахтела моторка.

— Если ты ждешь от меня объяснений, то должен тебя разочаровать. Все это не имеет никакого разумного, тем более научного толкования. Ты упорно утверждаешь, будто я какой-то мастер… даже, кажется, судя по твоему тону, с большой буквы. Нет, Марге, нет. Насколько мне известно, иногда Мастерами называют себя… ну, всякие знатоки магии. Но я об этом предмете знаю очень мало, он не соответствует моей нервной организации и кругу интересов. И вообще: игра — с большой или с маленькой буквы, как хочешь, — ко всяким таким штукам, как спиритизм, оккультизм и прочая мистика, не имеет никакого отношения. Так-так-так… Может, ты обратила внимание, что я произношу это слово — игра — весело и свободно. Тем самым я хочу обратить твое внимание, милая девушка, на то обстоятельство, что игра и в самом деле — только игра. Это не надо забывать… Тебе скучно, юное существо с серьезным личиком?

— Нет, мастер.

— Мастер да мастер… Меня зовут Кааро, Большую часть жизни, ну, так процентов девяносто девять, я именно тот, кто я есть. Последнее время, примерно десять лет, — скромный биолог. А в игре я… самый заурядный волшебник.

— Марге радостно встрепенулась.

— Ш-ш-ш, — махнул я рукой. — Насколько мне известно, еще года два назад в здешних местах нас было человек пять, что не так уж мало для небольшой республики. Правда, я довольно долго отсутствовал, за это время кое-что могло измениться. Игра есть игра, так ведь? Вообще-то ни один волшебник лично не знаком с другими и не так уж много о них знает. Так-так-так… Однако, как и во всякой игре, здесь имеются некоторые правила. Например, ни один человек, связанный с игрой , не имеет нрава, да и не может, благодаря этому, считать себя лучше других. Это справедливо: просто игра не может оказать влияния ни на ее участника, на посвященного, ни на его близких или связанных с ним людей, то есть ни на чью, так сказать, повседневную жизнь, деятельность, образ мыслей. Подчеркиваю: игра не представляет таких непосредственных возможностей. Но дело принимает другой оборот, когда участник каким-либо косвенным путем, ну, например, благодаря своим экстраординарным моральным качествам, силе духа, оптимизму, оказывает определенное воздействие на окружающих… Понятно?

Марге помотала головой. Она слушала очень внимательно. Кое-что было ей известно. И видно было, что не все ей нравится.

Я уже говорил, что игру нельзя сколько-нибудь вразумительно объяснить. Просто она существует, понимаешь? Как воздух, солнце, «здравствуй»… Она всегда разнообразна… Всегда интересна… Иногда она так тесно переплетается с житейскими делами, с обычными вещами, сразу и не разберешь, что к чему. Словно нет никакой разницы. И в то же время могут произойти… ну, довольно-таки фантастические повороты. Вот так. Короче: какова бы она ни была, игра явно необходима. И видимо, всем людям. Хотя большинство людей не хочет самим себе признаться, что они ощущают потребность в чем-то подобном. Как-никак, Марге, ведь мы живем в двадцатом веке… Н-да. Люди совершают значительные дела, и их постоянно преследует весьма значительная спешка. И вот, однажды ночью, когда человек, закрыв глаза, страдает от бессонницы, к нему приходят странные мысли, — дескать, был бы я, к примеру, невидимкой, или имелись бы у меня, скажем, семимильные сапоги, или умел бы я проходить сквозь стены, — и вот эти безрассудные мысли получают развитие, но человек никогда никому и заикнуться об этом не решится. В нашем двадцатом веке это не принято, — наконец, это просто-напросто ненормально… И все же даже совершенно взрослый, абсолютно серьезный человек почти каждый день придумывает себе какую-нибудь сказку, как бы нелепо это ни было; только он и с ней так нелепо одинок, так одинок… А, пусть все остается как оно есть. Ну скажи, — ты когда-нибудь видела такого болтливого волшебника?

— Нет, — честно ответила Марге, — я вообще никогда ни одного волшебника не видела.

— О! Вот оно что! Ну ладно. А теперь повтори за мной еще одну фразу, которую ты должна знать. Я говорил, и Марге повторяла за мной:

— Никто и никогда во время моих действий не может причинить мне вред…

Затем я сказал:

— Всегда приноси людям радость. Будь молодцом и много успевай.

Теперь вроде было все.

Забыв на миг о присутствии девушки, я сладко потянулся, машинально щелкнул пальцами и взялся за весла. Лодка сразу же завиляла. В личном плане я не блестящий гребец.