Олег Азарьев - Картина

– Хватит обгаживать себя и меня! Выпей лучше! Когда успокоишься, расскажешь, что на тебя накатило.

Руф посмотрел на коньяк в фужере, и губы его передернулись.

– Спасибо, дружище Сириск, но я больше не пью. Бросил.

– Вот как?

Для Руфа это было подвигом, и Сириск понял наконец, какая сильная встряска произошла с ним. Сириск залпом проглотил свой коньяк, поставил фужер на стол и снова сел напротив Руфа:

– И все-таки, что на тебя так подействовало?

Руф нахмурился. Помолчал, шевеля губами, потом вздохнул и развел руки.

– Я не могу объяснить этого. Я бы очень хотел, но не могу. Может, образования не хватает, а может, просто мозги пропил… Поезжай туда сам. Тогда, наверное, поймешь…

Сириск задумчиво подвигал пустым фужером по столу, долго сосредоточенно собирал со стола карты в колоду, потом подравнял их и проникновенно произнес:

– Мне очень жаль терять старого друга. – Он поднял глаза на Руфа. – Но ты знаешь мои правила…

Руф кивнул с безнадежной покорностью.

– Ты выходишь из дела, – произнес Сириск огорченным тоном, – и с этих пор мы с тобой не знакомы. – Он бросил карты на стол – колода звонко ударилась о полировку, и верхние карты разлетелись в стороны. – Поверь, мне действительно жаль. – Он встал и, спрятав руки за спину, добавил: – Задаток можешь оставить себе. Как выходное пособие. – Он вежливо наклонил голову. – Прощай.

Руф медленно выкарабкался из кресла, растерянно потер лоб, неловко кивнул и направился к двери. Когда он взялся за ручку, Сириск заметил:

– Кстати, Руф, ты легко отделался. Другие, более суровые, чем я, за предательство убивают.

Руф обернулся и с горечью локачал головой.

– Нет, Сириск, это не предательство.

Комнатка находилась на втором этаже. В ней с трудом помещались кровать, шкаф и возле пыльного давно не мытого окна – столик. В комнатке висел густой и терпкий запах человеческого пота, табака и дешевой парфюмерии. Простыни на кровати были не первой свежести, с подозрительными желтыми пятнами… Осматривая помещение, Сириск брезгливо морщился и мысленно ругался, вспоминая цену за это убожество, названную хозяйкой – неопрятной и алчной теткой, ровесницей Сириска.

– Хорошо, подходит, – сказал он наконец, оборачиваясь к сыну хозяйки. Мальчишка проводил его сюда, на второй этаж, и теперь стоял, сунув руки в карманы, нетерпеливо переступая стоптанными башмаками.

Они спустились к хозяйке. Сириск заплатил за два дня вперед, а также за уборку и чистые простыни. Затем, сел в автомобиль, проворчал: "Живоглотка", глядя в сторону хозяйки, сверился с картой городка, прикинул кратчайший путь к Музею изобразительных искусств, и синий мощный "Яэон" медленно покатил по старым тихим и тенистым улицам с высокими густыми каштанами по сторонам.

Сириску рекомендовал хозяйку этой конуры один знакомый мелкий делец – любитель амурных приключений. Сириск знал о нем достаточно много, чтобы доверять его рекомендациям.

Хозяйка действительно оказалась не из любопытных, ей было безразлично, кто поселяется в ее ветхом трехэтажном доме, облупленном, давно не видевшем ремонта, когда жильцы приходят, кого приводят и что приносят. Единственное, чего она строго требовала, так это регулярной платы. Причем торговалась долго и азартно. Зато для полиции она никогда ничего не видела и не знала, В общем, надежный человек.

Музей, как и комнатка, снятая Сириском, находился в старой части города, почти не тронутой реконструкциями. Новые городские районы всегда казались Сириску неуютными, холодными, непонятными и очень шумными. В старых кварталах все было понятно испокон веков и до второго пришествия. Здесь патриархальный уклад упорно сопротивлялся подозрительным новшествам.

Тихо. Редкие прохожие. Успокаивающе шуршит листва на деревьях, старых, как сами кварталы. За деревьями – надменного достоинства особняки в лепных украшениях. Кажется, из каждого окна веет уютом и достатком.

Разумеется, это не ветхие кварталы окраины, где мусор, грязь, крысы, нищета, которым сопутствуют вечные многочисленные и неразрешимые проблемы. Это кварталы, где отдыхают от суеты и деловитости центра потомки родовых фамилий, крупные финансовые и промышленные дельцы, их семьи и любовницы.

Такие кварталы – фундамент государства, считал Сириск и намеревался рано или поздно, когда счет в банке станет достаточно внушительным, свернуть подпольный бизнес, продать дело, уйти на покой и поселиться в одном из подобных респектабельных кварталов…