Алекс Гарридо - Акамие, или Любимая игрушка судьбы

И ревниво следили старшие царевичи друг за другом.

Что им платок, скрывающий лицо, - мужчинам Хайра, влюблявшимся в замеченную издали фигуру, закутаную в покрывало с головы до ног. Была бы походка легка!

А легка была походка Акамие.

И тело, наученное с детства в любом помещении и в любой обстановке двигаться и покоиться так, чтобы и собой украшать окружающее, и быть украшенным им, невольно продолжало следовать этой науке.

И не раз вспомнили братья песни беспечного Эртхиа:

Мускус не спрячешь в платке,

красоту не скроешь покрывалом...

Впрочем, после памятного случая на первой стоянке войска Эртхиа стал осторожнее. Любовных песен в походе он не пел.

А старшие царевичи, посылая вперед горячих коней, то и дело оборачивались: не откинет ли ветер черный платок от лица?

Впрочем, Шаутара быстрее всех утомился этой игрой. С отрядом охотников он отправлялся впереди войска настрелять онагров и дзеренов, чтобы на вечерней стоянке воинов ждала готовая горячая еда, - и радовался возможности и в военном походе предаваться любимой забаве.

Эртхиа же в игры не играл. Он постоянно был рядом с Акамие, скрашивая тяготы воинской науки то ободряющей шуткой, то растерянными утешениями. И ему некогда было испытывать неловкость или бояться быть неверно понятым. Многое, очень многое должен уметь всадник, а Эртхиа был нетерпеливым учителем.

Ученик, впрочем, был на редкость терпелив и усерден. Нежному искусству обучают с младенчества. Многие науки были преподаны Акамие. И немногие были ему в радость.

Эта - была.

И даже, уступая горячим просьбам Акамие, Эртхиа позволил ему попробовать выстрелить из лука.

- Я не думал, что ты сможешь, - клянусь, брат! - что рука у тебя достаточно сильна... - пылко восхищался Эртхиа, когда Акамие, хоть и с усилием, натянул лук.

На это Акамие неслышно усмехнулся под платком и поднял руки высоко над головой.

- Я вот как могу.

На ярком солнце по шелку рукавов пошли волнами блики. Руки Акамие изгибались и струились, а кисти трепетали, как головки цветов на ветру.

- Я могу так хоть всю ночь, если угодно... - Акамие не договорил, бросил руки вниз, отвернулся.

Эртхиа не знал, как утешить его на этот раз.

Но с того дня на каждой стоянке, обиходив коней, они отправлялись в степь в сторону от лагеря размять ноги, и Аэши нес луки и колчаны, а Лакхаараа и Эртхаана, оба, всегда сопровождали их.

Вот какую песню, выученную еще в детстве, пел теперь Эртхиа, и Аэши при этом светлел лицом и улыбался узкими черными глазами.

Натягивай левой, мой сын,

и не целься долго,

пусти стрелу,

а она найдет себе цель,

но помни, мой сын:

первая - поводырь,

вторая - указатель,

третья - догоняющая,

а четвертая - преследующая.

Но пятая - наносящая удар,

а шестая - безоговорочная,

помни об этом,

мой сын...

И тут же Эртхиа принимался толковать названия стрел: первая может пройти ниже цели, а вторая - выше, третья и четвертая могут лететь левее или правее. Но пятая должна поразить цель, а шестая - добить, потому и зовется безоговорочной. Если же лучник не попадает в цель в пятый и шестой раз, он никогда не научится метко стрелять.

- Ну, брат, правая у подбородка, левую выпрямляй резко - так, прямее руку, а теперь дотяни тетиву до уха... и осторожно ослабь.

- А стрелять? - Акамие искоса бросил взгляд на расположившихся поодаль старших царевичей. Лакхаараа полулежал, опираясь на локоть, и пристально разглядывал что-то далекое, ему одному видимое и ведомое. Эртхаана, поправлявший за поясом кинжал, вдруг поднял голову и посмотрел Акамие прямо в глаза. Потом не торопясь повел взглядом вниз, по плечам, схваченной тугим поясом талии, стройным ногам, переступавшим по высушенной летним солнцем траве, осваивая полуоткрытую стойку... и снова в глаза.

Акамие дернулся как ужаленный и повернулся к Эртхиа.

Эртхиа покачал головой.

- Ты ведь не хочешь без пальцев остаться? Подними левую руку. Видишь, как сустав в локте развернут? Тетива прямо по нему и пойдет, а она, брат, бьет больно, до кости рассечет, это я тебе говорю, первый в Хайре лучник. Ну, не считая лазутчиков, так они и в состязаниях не участвуют.

- Куда же я локоть дену? - Акамие озадаченно взглянул на свою вытянутую руку.

- Денешь-денешь, - засмеялся Эртхиа, на зависть старшим братьям хлопая Акамие по плечу. - И локоть денешь, и всей пятерней хвататься за рукоять отучишься, и много чего, о чем и не думал...

В Аттан въезжал Акамие с собственным луком в сафьяновом налуче по левую сторону седла и с тремя дюжинами стрел в колчане - по правую.