Сергей Лукьяненко - Полуденный фокстрот

– Как все, – без обиды ответил Петр. – Чем придется. В земле ковыряемся, только хорошей земли мало. Рыбу ловим. Днем товарный пойдет, десять бочек в город отправляем.

– Соленой?

– Свежей. Травой перекладываем мокрой… водорослями… день терпит.

– Что еще?

Начальник станции помялся.

– Да, в общем, и ничего. Работы нет. Зря вы тут сошли.

– Мне работа всегда найдется, – ответил Денис. Налил себе еще чая из пузатого никелированного чайника. Тот был единственным чистым и ухоженным предметом в кабинете. И заварка была настоящая, будто из прошлой жизни.

– Сахара, жаль, не осталось… – словно читая его мысли, озабоченно сказал Петр. – Сахара всегда не хватает…

– Я пью не сладкий.

Начальник станции поднял на него усталый, молящий взгляд:

– Уезжали бы вы… Вот товарняк днем пойдет – я вас и посажу. Могу с машинистом поговорить, вас в кабину пустят, доедете как…

Он не успел объяснить «как» – дверь стукнула, в кабинет кто-то вошел.

– Ну вот… – прошептал одними губами Петр, вставая.

Денис допил чай. Обернулся.

В дверях стоял юноша – тонкий, черноволосый, с нахальными живыми глазами, ярко-красными, будто накрашенными, губами. На нем была черная кожаная куртка с блестящими серебристыми нашивками-заклепками, черные кожаные штаны, обтягивающие жилистые ноги. В опущенной левой руке юноша держал пистолет-пулемет – небрежно, с мальчишеским вызовом.

– Кто такой? – спросил юноша.

– Проезжий, – часто моргая, сказал начальник станции. – С утреннего сошел, в товарном ехал, замерз совсем… В обед уедет.

Юноша молчал, покусывая губы.

– Кто такой? – теперь вопрос Петру задал Денис. – Гей?

Начальник станции поперхнулся, замотал головой.

– Значит, просто дурак, – заключил Денис.

Глаза у юноши от обиды стали большими и круглыми. Он ничего не стал говорить, за что Денис мысленно похвалил его, а сразу стал поднимать оружие. Начальник станции нырнул под стол.

Револьвер в руке Дениса выстрелил один только раз. На черной куртке юноши появилась рваная дырочка. Кисло запахло порохом и сладко – чем-то другим.

Юноша скосил вниз глаза. Потом посмотрел на Дениса, обиженно, как ребенок, которому не дали сыграть в интересную игру.

И тяжело осел на пол.

– Вы идите, – сказал Денис. – Я тут приберу.

– Что вы наделали… – выползая из-под стола, залепетал начальник станции. – Что же вы наделали… Вы бы спокойно днем уехали…

– Вам самому не надоело так жить? – спокойно спросил Денис.

– Все так живут, всем сейчас плохо…

– Нет, так – живут не все, – твердо сказал Денис. – Идите.

Начальник станции по дуге направился к двери, но ботинки юноши – тяжелые, шнурованные армейские ботинки лежали на самом пороге и ему все равно пришлось перешагнуть тело.

– Это пришлый или уже из ваших, обращенный? – спросил Денис.

Начальник станции остановился, нелепо раскорячившись над телом. Облизнул губы, снял фуражку с малиновым околышком, смял ее в руке.

– Из наших… Доктора сын… год как…

– Где его найти?

– Доктора? По улице. – Начальник станции махнул рукой так, что сразу стало ясно – улица в городе одна и идет она от станции к морю. – Там больничка, на полпути. Амбулатория, конечно, не больничка, только мы ее так называем…

– Вы идите домой, – предложил Денис. – Идите, идите. Я все уберу.

Больница и впрямь была маленькая, но все же побольше станции. В два этажа (правда, на втором часть выбитых стекол небрежно затянули полиэтиленом). Денис потоптался минуту на крыльце, докуривая сигарету. Ему почему-то было неловко, как всегда в таких ситуациях. Наконец он решился, коротко постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

Видимо, доктор жил при больнице – иначе почему в такую рань он оказался бы в своем кабинете? Немолодой, грузный, он сидел за столом (в углу, как символ профессии, валялся фонендоскоп) и ел арбуз, вгрызаясь в сочные ломти.

– Садитесь, – сказал доктор, подвигая Денису тарелку. – Ешьте. У нас песчаные почвы, арбузы очень хороши. При почках помогают.

– Меня не беспокоят почки. Ваш сын…

– Я знаю. – Доктор не поднимал на него глаз. – Петр заходил.

Денис молчал.

– Чего вы ждете? – спросил доктор. – Я не могу сказать вам «спасибо». Но и обвинять ни в чем не стану. Да, наверное, хорошо, что кончилась эта мука. Смотреть, как твой сын превращается в чудовище – это, знаете ли, сжигает душу.

– Догадываюсь, – сказал Денис.

Доктор отложил зеленую корку и взялся за следующий кусок. Промычал: