Алексей Лебедев: Чужие руки - 3

Звонил сам генерал Синицин.

— Здравствуйте, Лев Николаевич.

— Привет. Что-то еще случилось?

— Прежде всего хочу лично принести вам извинения за поведение моего сотрудника.

— Спасибо. Это большая честь! Может быть, вы окажете мне еще одну любезность и расскажете, как продвигается дело Уильямс?

— Дело закрыто.

— Ну?! Только не говорите, что за отсутствием улик…

— Нет, за отсутствием состава преступления.

— И то хорошо. Так где же Вилли?

— Ее нашли и выходили берендеи.

— Как мило с их стороны! Но почему же они не сообщили об этом раньше?

— Боялись сглаза, как мне объяснили. Ее поразили стрелы Перуна. Мисс Уильямс была на грани жизни и смерти, боги решали ее судьбу — в такие моменты неосторожное вмешательство может все испортить.

— Ничего себя теория. И что это за «стрелы» такие?

— Попросту говоря, во флаер попала молния.

— Допустим. А что говорит сама мисс Уильямс? Она вообще может давать показания?

— Да. Но она ничего не помнит. Ретроградная амнезия…

— Она помнит, по крайней мере, какое вела расследование?

— Нет. Из памяти стерты события последних месяцев.

— Как раз столько, сколько ушло на «ОверФонд», пробормотал сыщик. Вся эта история казалась ему просто вызывающе неправдоподобной — конечно, если объяснять ее стечением обстоятельств, а не чьим-то дьявольским замыслом.

— «Черный ящик» нашли?

— Нет. Скорее всего, он угодил в болото. Дальнейшие поиски признаны нецелесообразными.

— Вы намерены расследовать деятельность «ОверФонда»? спросил Ивин без особой надежды на успех.

— А что тут расследовать? Конечно, эта корпорация находится под надзором отдела Экономической Безопасности, как и другие крупные фирмы. Информация о различных нарушениях закона собирается, анализируется, и в конце концов принимаются должные меры. Однако те факты, которые нам сообщила Сибил Уильямс, давно известны и не несут в себе состава преступления. Мы не можем осуждать оверфондовцев за их деловую активность на рынке высоких технологий — это естественно и не противозаконно. Мы не можем преследовать их за убеждения, как бы необычны они ни были, пока это не ведет к преступлению. Тем более мы не можем ставить палки в колеса их благотворительной миссии на Фонтау, каковы бы ни были ее истинные причины. Что касается пресловутого «секретного оружия», то вы об этом осведомлены даже лучше меня.

— Значит, вы все-таки вели расследование! — усмехнувшись, сделал вывод сыщик.

Генерал помрачнел, но потом тоже улыбнулся кончиками губ.

— От вас ничего не скроешь, господин Ивин. Да, вели. Если вас так занимает этот вопрос, я организую вам встречу с одним сотрудником… Он, как и вы, сейчас на покое.

Бывший сотрудник Экономической Безопасности майор Пичугин не производил впечатления суперагента. Это был жизнерадостный бодрячок, большой любитель хорошо поесть и выпить. По этой причине встреча происходила в одном из московских ресторанов. Звучала легкая электронная музыка.

— Опять «ОверФонд»! — проговорил Пичугин, дожевывая очередной кусок. — Говорил я: это кость в горле, от которой мы долго не откашляемся. Помню, хотели их подвести под закон о монополиях, да не вышло. Люди там оч-чень предусмотрительные.

— С претензиями на мировое господство?

— Так за претензии не сажают! Чай, не в Империи живем.

— Ну да… А насчет всей этой истории с призраками и воскрешениями удалось что-нибудь выяснить?

— Это — да! Мы ведь тоже сначала не знали, что и думать, а дело-то оказалось проще пареной репы. Никакой мистикой там и не пахнет.

— Так объясните, пожалуйста.

— Дело в том, что перед смертью психоматрица Джеймса Овертона была скопирована в память суперкомпьютера. Услугами этой машины оверфондовцы пользуются до сих пор. Верят, что в ней живет дух Основателя (так они Овертона называют).

— Возможно, в каком-то смысле это действительно так. Если его разум продолжает функционировать в машине…

— Нет. Мы обращались к специалистам, и они в один голос заявили: это невозможно. Сохранить, запомнить личность — это еще куда ни шло, но жить в компьютере никто не сможет. Что-то там с психотопологией… В общем, даже если они и вселили своего Основателя в машину, то он давно распался на биты. Не дай нам Бог кончить так же!

За это выпили.

— Что он был за человек, этот Овертон? — спросил Ивин. — Я понимаю, что это вопрос скорее истории, чем права, но все же…

— Да, мы тоже изучили этот вопрос. Человек он был незаурядный. Из аристократического рода, но со средой своей порвал и ушел в подполье. Принадлежал к секте азимовцев. Эти деятели верили в то, что писания Азимова обладают пророческой силой и пришла пора воплотить их в жизнь. После краха Империи и образования Содружества секта распалась: кто-то ушел в политику, кто-то — в бизнес. Овертон из числа последних.