Алексей Лебедев - Один в лодке

Однако в моем задании речь шла не об одной «букве» генома, а о целом «предложении». Откуда оно взялось? Вероятность случайного формирования исследуемого фрагмента была ничтожно мала. Подумав, я пришел к выводу, что он мог либо «перескочить» из неактивной части ДНК, что составляет 95 процентов ее длины, либо мог быть внесен в нее неизвестным ретровирусом.

Судя по расположению фрагмента в хромосомной карте, его наличие должно было как-то влиять на иммунную и нервную системы. Однако судя по записям, никаких патологий в этом плане у обследованных не наблюдалось. Значит, мутация не была негативной. Возможно, она позитивна?

Бывает, что хорошее вырисовывается на фоне плохого. Так вышло с недавно открытой мутацией устойчивости к СПИДу. Люди с таким состоянием генов могут быть инфицированы, но не заболеют. Подобных «счастливчиков» всего несколько процентов от населения Земли, однако у некоторых народов России их доля достигает почти 15 процентов. Не будь СПИДа — кто бы этим заинтересовался, кроме узких специалистов?

Возникшими у меня мыслями я неизвестно зачем поделился с Сергеевым. Он только загадочно улыбнулся и панибратски похлопал меня по плечу. Потом, как бы в шутку, предложил нам обоим провериться на мутацию. Я согласился — тем более, что Академия просила отработать метод тестирования для массового применения. Результат оказался положительным. Честно говоря, после этого я чувствовал себя не в своей тарелке: одно дело — разгадывать тайну, совсем другое — быть ее частью! Полковник же, казалось, и не сомневался в ответе.

Наконец, настал день окончания моих трудов. Конечно, требовалось еще написать официальный отчет для Академии, но распечатку с основными данными я уже мог предоставить весьма интересующемуся Сергееву.

Пока он читал список народов нашей многонациональной Родины с оценками процентного содержания мутантов, а также их абсолютного количества, я пытался следить за выражением лица Полковника. Некоторые строки, похоже, вызывали недоумение видимо, о таких национальностях он раньше не слышал. Дойдя до конца списка, он чуть нахмурился:

— А почему якутов так много, Доктор?

— Считается, что они вообще произошли от немногочисленной группы людей, мигрировавших с юга на север вдоль сибирских рек. Если исходный процент мутантов велик, он воспроизводится и в последующих поколениях.

— Ладно, разберемся, — непонятно заметил мой собеседник и потянулся к гено-географической карте. Я объяснил ему суть условных цветов, и похоже, общая картина вполне удовлетворила Полковника. Для меня же смысл происходящего оставался тайной.

— Можно предположить, что источник мутации жил около четырех тысяч лет назад в степях Южного Зауралья, где-то на территории нынешней Челябинской области. На это указывает сравнительный анализ микросателлитных наборов в ДНК, — сообщил я.

— Правильное место, — кивнул Сергеев. — Аркаим — может, слышали такое название? Такой древний город, его в 87-ом раскопали. А потом и еще восемнадцать поблизости. Целая страна: четыреста километров с севера на юг, сто пятьдесят с запада на восток. Назвали Синташта, «Страна городов». Земля наших предков… Крутые у них были крепости по тем временам!

Такое проявление эрудиции слегка удивило меня. Видимо, загадочные академики просветили своего представителя на этот счет.

Вскоре я официально завершил работу, сдал отчет, получил от заказчиков неплохие деньги и начал потихоньку готовить большую статью на тему проведенного исследования. В моих честолюбивых планах ей отводилось место фундамента для будущей докторской диссертации — тем самым, прозвище, данное мне Полковником, стало бы пророческим. Надеждам этим, однако, не суждено было сбыться — и вестником несчастья вновь стало письмо из Академии.

В нем меня благодарили за проделанную работу, а также за патриотизм и верное служение Родине и… категорически запрещали обнародовать результаты исследований в каком бы то ни было виде, включая Интернет. Возмущенный, я пошел в юридический отдел, где мне показали пункт столь неосторожно подписанного мною договора — действительно, без согласования с заказчиком я не имел права на распространение информации. В расстроенных чувствах я позвонил Полковнику. Тот сказал, что это не телефонный разговор.

— У вас что, государственная тайна? — потребовал я ответа, когда он приехал. — Брали бы сразу подписку о неразглашении!

— А ты бы согласился тогда работать, Доктор? — усмехнулся мой собеседник, нагло переходя на «ты». — Чую, что нет. Ты ведь нас не любишь.