Алексей Лебедев: Рассказы

— И тем не менее он выдержал четыре издания за три года.

— Думаю, тут сыграло роль мое упрямство, нежелание сдаваться и мой принцип — не залетать мыслью слишком высоко, а делать то, что возможно.

— Кроме «Руматы» ты где-нибудь еще печатался?

— Да, в «Зеленоградской газете» и в газете клуба «Полином» были опубликованы два моих маленьких рассказика. В дальнейшем эта практика не продолжилась из-за закрытия обеих газет. Но есть надежда, что меня в будущем будут печатать.

— Вообще говоря, для тебя «Румата» значит чрезвычайно много.

— Да это жизнь моя, если так можно сказать!

— Но кроме нее ты еще чем-то занимаешься?

— Конечно. В настоящее время я учусь в аспирантуре механико-математического факультета МГУ и работаю в НИВЦ МГУ.

Это не приносит мне большого дохода, то делает довольно насыщенной мою жизнь.

— Чем ты занимаешься в свободное время, кроме писательства?

— Кроме писательства? Читательством, разумеется. Мои увлечения относятся к духовной сфере. Я пытаюсь не только прочитать, но и осмыслить, может, с чем-то поспорить, выработать свою точку зрения. Конечно, я не служу примером здорового образа жизни. Когда человек посреди лета и прекрасной погоды сидит дома, читает книжки и смотрит телевизор… но вот есть это у меня. Вообще, я домосед.

— Какое у тебя отношение к руматовцам?

— Если человек может написать что-то такое, чтобы брало за душу, чтобы это можно было читать и проникнуться, — вот это всегда я ощущаю как великую тайну, как что-то мистическое, причем мистически прекрасное.

— А по отношению к себе?

— Само событие, когда в голову приходит некая идея, есть нечто сокровенное. Она постепенно обрастает какими-то подробностями, другими моментами. Иногда вдруг работа заходит в тупик, и нужно следующее озарение.

— Как ты пишешь? Вот тебя озарило…

— Я ношу идею некоторое время в голове. Она должна взрасти, оформиться в нечто целостное. Не со всеми идеями это бывает, иногда я в них разочаровываюсь. Но рассказ обязательно должен созреть, и только после этого я переношу его на бумагу.

Если речь идет о достаточно большом произведении, то для него нужны другие второстепенные идеи или образы, и работа над ним продолжается от озарения к озарению. После написания следует редактирование, то есть подбор более подходящих слов, предложений, или исключение лишних деталей. Но это гораздо менее одухотворенная работа.

— Ты пишешь свои рассказы сначала от руки, а затем печатаешь, или…

— Нет, я сперва все пишу от руки, и прежде чем они дойдут до машинки, они могут претерпевать значительные изменения, а некоторые так и остаются в черновиках.

— А почему так?

— Наверное, все дело в чувстве ответственности. Когда я печатаю на машинке, то возникает ощущение официоза. Может быть, это связано вообще с моим почтением к печатному слову.

— Есть ли у тебя «недоношенные» произведения, которые тебе нравятся, но ты никак не можешь воплотить их в жизнь?

— Конечно, есть. Например, я не могу придумать для них нужных подробностей. Это может быть связано с ограниченностью моего жизненного опыта…

— Что ж, будем надеяться на лучшее, а сейчас я заканчиваю интервью с Алексеем Лебедевым.

Беседу вел К.Воронцов, 1995.

P.S. Что изменилось с тех пор? Немногое.

Нормальных публикаций так и нет — если не считать рассказ «Последний легион», опубликованный в альманахе «Космический век» не только с сокращениями (на что я давал согласие), но и с совершенно бездарными добавлениями, а редактура местами изменила смысл на противоположный. Так что если хотите знать, как все было на самом деле, спросите лучше у меня.

По поводу моих рассказов в журнале «Если» было заявлено, что у меня отсутствует писательский талант даже в зачаточном состоянии.

Кому повезло, так это Катерине Корнюхиной — у нее в 1996-ом вышло четыре книжки в издательстве «Армада». Как только это началось, она самоустранилась от дел «Руматы», а недавно уехала с семьей в Америку. Так что президентом теперь я.

Еще я до некоторой степени освоил компьютер (благодаря чему вы читаете эти строки и, я надеюсь, прочтете все остальное), и новые произведения набиваю сразу на клавиатуре, без черновиков.

Это гораздо приятней, чем на пишущей машинке.

Из старых произведений я еще далеко не все перевел в файлы (честно говоря, это довольно скучное занятие), но со временем, наверное, сделаю. То же предстоит сделать и в отношении архивов «Руматы».

Читать дальше