Станислав Коронько - Игрушка богов

Старик затянул кошель, повесил его на пояс. Сделал услужливое лицо и произнёс:

— Картошка тёплая. Господа желають подогреть её?

— Нет.

Хозяин кивнул, нагнулся, достал из-под прилавка пятилитровый бочонок пива и водрузил его на прилавок. Затем прошёл в коридор, ведущий к комнатам и лестнице на второй этаж, свернул в первую же дверь. Через минуту появился из неё с круглым хлебом и бумажным кулём, пропитанным пятнами жира.

Курц кивком головы указал Тимуру на бочонок, зажал под мышкой свою палку и принял из рук старика еду. Сказал:

— Хозяин, ежели наш товарищ объявится, вели ему ждать нас на площади. К рассвету мы подойдем.

Старик любезно открыл своим клиентам дверь, энергично затряс головой.

— А чего ж не велеть. Так и скажу ему. Дескать приходили два вьюноши, расспрашивали.

— Спасибо, мил человек, — поблагодарил его Курц и вышел в темноту улицы.

Тимур просто кивнул, поплотнее прижал к бокам бочонок и тюк и опасливо переступил за порог. Когда дверь закрывалась, из зала донёсся звук сильной пощечины и вибрирующий от ярости звонкий девичий голос. Кто-то всё-таки доигрался.

На улице уже совсем стемнело. В стеклах домов горели редкие огоньки от свечек или масляных ламп. Но было их совсем чуть- после заката в селе принято укладываться в койку. Лавочка торговца закрылась. Постепенно стихали все звуки. Никак не унималась только собака. Её гавканье разносилось по посёлку и окрестным полям. Очевидно, ей вскоре предстояло почувствовать на своих боках увесистый сапог хозяина.

С неба на землю лился холодный свет тысяч звёзд. За четыре дня, которые Тимур провел на Наутике, это был первый раз, когда ночью не было облаков. Он с тоской и надеждой задрал вверх голову, но так и не нашел ни одного знакомого созвездия. Чужой мир, чужое небо. И звёзды тоже- чужие.

— Давай за мной, — окликнул Тимура Курц.

Они вышли по дороге из деревни и свернули на поле, за которым текла река. Осторожно ступая по вспаханной и засеянной на зиму почве, быстро добрались до покосившейся коробки заброшенной хижины. Она имела прямоугольную форму, стояла на откосе, узкой стеной к реке. Два окна были крепко-накрепко заколочены досками. Река текла чуть ниже уровня дома, метрах в двадцати от него. В черной воде отражались бриллианты звёзд. Словно кто-то рассыпал блёстки по ленте черного шёлка.

Шепотом Тимур спросил:

— А ты уверен, что там никто не живёт?

— А похоже, что там может кто-нибудь жить? — так же шепотом переспросил Курц.

— Не очень.

— Тогда чего волнуешься?

— Не знаю. Чужой дом всё же. Вдруг принадлежит кому. Придёт с утра хозяин, а там мы. Не думаю, что он обрадуется двум каким-то голодранцам.

— Не боись. Если замка на двери нет, то тогда можем спокойно занимать этот домик.

— Я вообще не уверен, что здесь есть дверь.

Курц хмыкнул и двинулся вокруг хижины. Дверной проём они нашли в смотрящей на реку стене. И двери действительно не было. Из зияющего мраком прямоугольника дохнуло сыростью и гнилью. Послышался крысиный писк.

Тимур скривился от отвращения. Пробормотал:

— И как здесь спать?

Курц смело шагнул через порог, и его поглотила тьма. Не желая оставаться в одиночестве, Тимур последовал за ним. Но не успел он сделать и двух шагов, как уткнулся в спину своего спутника.

— В чём дело? — громко спросил Тимур.

В голосе Курца смешались напряжение и задумчивость:

— По-моему, мы тут не одни.

— А?

— Есть кто живой? — спросил Курц.

В ответ- тишина. И какой-то шорох.

Набрав в легкие воздуха, Курц зычно гаркнул:

— А ну отзовись! Обещаю- никого не тронем!

Снова шорох и как будто шепот. А затем раздался голос. Его обладателем была испуганная до смерти старушка. Срываясь на шепот, глотая звуки, она прошамкала:

— С-сынки, по-по-помилуйте бабку. Не… не бейте, молю…

Тимур непроизвольно захихикал, за что получил концом палки в живот.

— Успокойтесь, бабушка, — спокойно произнёс Курц. — Не ведали мы, что живёт здесь кто-то. Думали на ночлег устроиться.

Старушка вернула контроль над голосом и тихо спросила:

— Не местные вы, что ль?

— Да, бабуль. Путники мы. Три дня по лесу шли, думали под крышей переночевать.

— Диана, вылазь да зажги нам лампу, — попросила кого-то бабушка.

В темноте раздался шорох, а затем загорелся слабенький огонек. Возник он словно из воздуха. Фитиль просто взял и занялся слабым пламенем. А плавал он в плошке с маслом, которую держала на крохотных ладошках очень худая девочка. Создавалось впечатление, что огонёк горел прямо в её руках. Словно очень яркий светлячок плясал на ладонях.