Александр Казанцев - Искатель. 1988. Выпуск №6

— Я всегда нервничаю, когда человек, получивший недостижимые для многих из нас блага — как заслуженные, так и незаслуженные, — становится рвачом, хищником и совершает преступление… Итак: Андроник Кочев Ликоманов родился пятнадцатого января тридцать четвертого года в селе Мраморово Сливенского округа.

— Стало быть, крестьянин, к тому же — «козерог», — шепнул Консулов Шатеву, однако так, чтобы услышали все.

— Капитан Консулов! Тебе слова не давали! — осадил его полковник.

— Единственный сын видного сливенского революционера Кочо Ликоманова. В мае сорок четвертого года, окруженный жандармами в своем доме, там же, в селе Мраморово, он отстреливался до последнего патрона. Дом подожгли, и Ликоманов заживо сгорел, но не сдался. Ныне на том месте воздвигнут памятник. Жена и сын Кочо Ликоманова дожили до Девятого сентября, когда и для них взошло солнце. Именно с этого момента и вплоть до своей смерти мать, беззастенчиво используя героические заслуги покойного мужа, добивалась всяческих благ для себя, но еще больше — для сына. Сначала гимназист, потом студент-стипендиат, он по окончании экономического института имени Карла Маркса был направлен в аспирантуру в Советский Союз, в Харьков, там защитил кандидатскую диссертацию. Вся дальнейшая жизнь сына Кочо — как победное шествие. Назначают его, естественно, по специальности — в торговлю, точнее, заведующим отделом объединения внешней торговли. Видимо, там-то он и разлакомился — растут аппетиты в этом отделе, должен вам сказать. Затем он стал директором, заместителем генерального, а семь лет назад и генеральным директором объединения «Спецэкспорт». В прошлом году возведен в ранг замминистра… Да, я не сказал еще, что он женат на Анетте Петровой. Ее брат Чавдар — ныне заместитель по кадрам генерального директора объединения «Спецэкспорт».

— Ну и семейка! — сказал Консулов, но полковник метнул на него такой взгляд, что смельчак тут же примолк.

— У Андроника и Анетты — единственный сын Тервел. Предчувствую, что этот мальчик может стать интереснейшим объектом для изучения. Особенно заинтересует тех, кто любит выскакивать, когда им не дают слова. Двадцатилетний юноша с папашей — генеральным директором, а также дядюшкой — заместителем генерального! Как вам нравится? Это не Нанай Маро и не Кандиларов, даже не Бангеев. Звонки начнут сыпаться из очень даже высоких инстанций.

— Насчет звонков и инстанций не беспокойся, — сказал полковник. — Звонить-то будут мне.

— Ох, извините, но боюсь, что звонить станут еще выше! Во всяком случае, везде, где бы я ни побывал — от отдела кадров министерства и до кабинета секретаря парторганизации, — я чувствовал не только удивление, но и ледяной холод. Даже разговаривать не желают! И не столько из уважения к товарищу генеральному директору, сколько из-за какого-то страха. Лавируют, уходят от разговора, не желая попасть в неловкое положение. Соблюдают, скажем так, осторожность. Держатся в рамках. И все же кое-что я узнал. Ликоманову принадлежит огромная двухэтажная квартира в квартале Лозенец. Дача в Драгалевцах и еще одна — севернее Варны. Сын также обзавелся квартирой, обставил ее, полагаю, не хуже отцовской. А насчет отцовской мебелишки — судите по даче в Старой Церкви. И с транспортом не бедствуют. Кроме служебной машины у Ликоманова серебристый «мерседес-бенц», обычно в нем разъезжает Анетта. А у Тервела «вольво», зато с такой диковинкой, как мотор «ямаха».

— И у нас такие появились? Ишь ты, не знал, — не утерпел Консулов, но на сей раз полковник не сделал ему замечания — видно, тот также находился под впечатлением рассказанного.

— Да-а-а… крепкий орешек, Траян, — помолчав, сказал Цветанов. — Это все?

— Разве так уж мало? Не забывайте: в моем распоряжении был всего один день.

— Понятно. А сейчас послушаем Консулова, который перескажет свою беседу с Марией Бончевой, если таковая состоялась. Тебе слово, капитан.

— Пересказывать беседу — значит идти по пути того самого Карапета, — начал Консулов.

— Какого еще Карапета?

— Того самого, который побывал на концерте Гяурова, вернулся домой и стал демонстрировать приятелю, как поет народный артист… Когда вы закончите хохотать, позвольте, я включу магнитофон. Хочется, чтобы вы сами услышали главное.

Консулов включил запись беседы. Прошло минут десять.

— Достаточно для этого монстра, не правда ли? Теперь обобщаю. Что дает разговор с Бончевой? Главное, он нарисовал нам Ликоманова — крупного, беспощадного, зловещего хищника.