Надежда Первухина - Заботливая женская рука

— Эта рука — ваша? — спросил Трифон у каменной статуи.

— Когда-то была моя. — Статуя ласково погладила приникшую к ее груди руку. — Но я отдала ее на служение человечеству. И не могу присваивать ее исключительно себе. Кстати, господин Дед Рождества!

— Да?

— Как она себя ведет? Достойные ли желания исполняет?

— Вполне, — ответил стекольщик дядя Коля. — Конечно, с ней не без трудностей. Но на то она и жизнь — трудности преодолевать.

— А вы этой руке кто будете? — спросил царевич Филимон Деда Мороза.

— Да почитай что опекун, — усмехнулся тот. — Помогаю ей при ее новом появлении в этом мире выбрать человека, достойного такой заботы. Тебя, кстати, Трифон, выбрал. Цени.

— Ценю, — хохотнул Трифон. — А как же говорили, что она выбирает самых несчастных? Я вроде не из таких…

— Да не в счастье и несчастье дело! — возразил Трифону Дед Мороз. — Хотелось мне, чтоб ты жизнь почувствовал. Чтобы разморозился. Чтобы не боялся друзей заводить, веселиться беспечно не боялся! Чтобы праздники были тебе по душе, потому что нужны человеку праздники! И веселье — смешное, глуповатое, пацанячье совсем — ой как нужно человеку современному. Так что веселись, Трифон! Пришел твой Новый год!

— Не могу, — сказал Трифон.

— Чего ж тебе еще? — осердился Дед Мороз. — Что ты за человек такой, ровно варежка из кусачей шерсти: тебя гладь да мни, а ты все колючий.

— Дело не во мне. Что я один веселиться буду? Вон царевич стоит, у него есть желание неисполненное, при одном взгляде на него плакать хочется. И волк этот тоже… хорош.

— Ты в доме хозяин, — сказал Дед Мороз. — А рука… Она у тебя почитай хозяйка. Вот и попроси ее исполнить…

— Я понял. Дорогая, а ты поняла?

Щелчок!

— Просите у нее, — сделал широкий жест Трифон. — У заботливой женской руки. На то она и есть на свете.

И просьбы не заставили себя ждать.

…Поздним утром Димка и Трифон начали совместное проживание после того, как перемыли на кухне всю грязную посуду. Трифон сначала этому сопротивлялся: как мы помним, он еще считал Димку своей богиней, но она настояла на трудовой повинности.

— Слушай, — говорила Димка, звякая вилками. — А какой царевич красавец стал после превращения, да?

— Ага. Мощный типаж. Фактурный, сочный. Ему бы в нашем театре очень подошли этнические роли.

— Трифон, у тебя только одно на уме… Режиссер ты мой. Немирович-Данченко. А мне вот интересно, Филимон уже с женой встретился или как?

— Будем надеяться.

— Ага. Поставь тарелку. Слушай, а инкуб был такой разочарованный…

— С чего бы это? Димка, сознайся, он тебя клеил?

— Глупости какие.

— Значит, клеил. А ты и не заметила. Вот он и разочаровался в собственных способностях.

— Ничего. Зато он теперь рьяно возьмется за выполнение своих служебных обязанностей. Мне гоминид намекнул, что инкуб мечтает о присвоении ему звания Героя России.

— Он же вроде не стремился к чинам! Служба из одной любви к справедливости и все такое…

— Ну-у, мало ли кто к чему стремился. Он считает, что спас нас от взрыва в пустыне. Но ты же знаешь, как все было на самом деле.

— Мм… полотенце дай. Как на самом деле? Димка, вы мне толком так ничего и не рассказали!

— Я тебе как-нибудь потом расскажу, ладно?

— Когда капусту будем есть?

Димка засмеялась и покраснела. Вообще Трифон заметил, что богиням очень идет этак смущенно краснеть. Они от этого становятся еще небожительнее.

— А ты заметил, что этот гоминид Чарли очень неравнодушен к мраморной статуе? Говорят, они уедут в горы, на его родину, и будут строить там колонию. Или поселение.

— Ага. Для мраморных гоминидиков. Но, если честно, кто меня потряс, так это агент Молдер.

— Вот-вот, я даже заплакала, когда выяснилось, что эта девушка непонятная, которую тебе инопланетяне оставили на попечение, оказалась его давно пропавшей сестрой Самантой! Как она закричала: «Брат мой, о бедный страдающий брат!», а он: «Сестра моя — жизнь!» Очень поэтично. Так что желание Молдера тоже исполнилось. Вот агент Скалли…

— А что Скалли?

— Мне кажется, ей волк-богатырь больше нравился в… четвероногом обличье. Похоже, она разочарована.

— Ну, всем, как говорится, не угодишь. Смотри, у нас «Фэйри» кончилось. А говорили: «Одна капля отмывает лошадь даже в холодной воде…»

— Хи-хи. «Фэйри» кончилось, и праздник кончился… Да?

— Ничего подобного, Димка… А я тебе нравился, когда наряжался Дедом Морозом?

— Ты мне, Трифон, всегда нравился. И… и нравишься.