Кир Булычев - Сборник научной фантастики. Выпуск 36

– Ну чем я могу тебе помочь, – вздохнул Белосельский, который сразу все понял. – Я сам завален бумагами – работать некогда.

– Так мы перестраиваемся или не перестраиваемся? – спросил Удалов. – Неужели ты не понимаешь, Коля, что бюрократы нас скоро погребут под бумагами? Бумаги нужны им для того, чтобы оправдать свое бессмысленное существование. А мы терпим.

– Мы боремся, – сказал Белосельский. – Три дня назад мы уговорили горагропром сократить на шесть процентов квартальную отчетность. После долгого боя они согласились.

– Ну и что?

– А то, что оставшиеся девяносто четыре процента они увеличили втрое в объеме.

– Надо разогнать, – сказал Удалов.

– Мы не можем разогнать, – сказал Белосельский. – Все наши организации подчиняются вышестоящим организациям, а все вышестоящие организации подчиняются очень высоко стоящим организациям, и так до министерств…

– Тогда подаю заявление о пенсии, – сказал Удалов. – Я уже три дня не был на стройплощадке. У меня рука сохнет.

– Так не пойдет, – сказал Белосельский. – Своим капитулянтским шагом ты лишаешь меня союзников. Мы должны думать, а не плакать.

– Тогда думай! – закричал Удалов. – Тебя же для этого сделали городским начальником.

– Если бы я знал! – с тоской произнес Белосельский и, подойдя к окну, вжался горячим лбом в стекло. Ему хотелось плакать.

– Простите, друзья, – раздался голос от двери. Там стоял незаметно вошедший в кабинет профессор Лев Христофорович Минц, местный гуслярский гений, и сосед Удалова.

– Заходите, Лев Христофорович, – откликнулся Белосельский. – Беда у нас общая, хоть от вас и далекая.

– Я все слышал, – сказал Минц. – Но не понимаю, почему такая безысходность?

– Бюрократия непобедима, – ответил Белосельский.

– Вы неправы, – сказал Минц. – К этой проблеме надо подойти научно, чего вы не сделали.

– Но как?

– Отыскать причинно-следственные связи, – пояснил профессор. – К примеру, если я собираюсь морить тараканов, я первым делом выявляю круг их интересов, повадки, намерения. И после этого бью их по самому больному месту.

– Так то же тараканы! – сказал Удалов.

– А тараканы, должен вам сказать, Корнелий Иванович, не менее живучи, чем бюрократы.

– Что же вы предлагаете? – спросил Белосельский.

– Я предлагаю задуматься. В чем сила бюрократа?… Ну? Ну?

Друзья задумались.

– В связях, – сказал наконец Белосельский.

– В нежелании заниматься делом, – сказал Удалов.

– Все это правильно, но не это главное. Объективная сила бюрократии заключается в том, что она владеет бумагой. А бумага, в свою очередь, имеет в нашем обществе магическую силу. Особенно если она снабжена подписью и печатью. При взгляде на такую бумагу самые смелые люди теряют присутствие духа, цветы засыхают, заводы останавливаются, поезда сталкиваются с самолетами, писатели вместо хороших книг пишут нужные книги, художники изображают на холстах сцены коллективного восторга, миллионы людей покорно снимаются с насиженных мест и отправляются в теплушках, куда велит бумага…

– Понял, – перебил профессора Удалов. – Нужно запретить учить будущих бюрократов читать и писать. Оставим их неграмотными!

– Они уже грамотные, – сказал Белосельский.

А Минц добавил:

– К тому же бюрократами не рождаются. Ими становятся. И опять же по велению бумаги. Потому я предлагаю лишить нашу бюрократию бумаги!

– Как так лишить? – удивился Белосельский.

– Физически. Не давать им больше бумаги. А не будет бумаги, им не на чем будет писать инструкции и запреты, а вам не на чем будет составлять для них отчетность.

– Но как?

– Вы не можете закрыть все учреждения, вы не можете выгнать бюрократов на улицу. Но в вашей власти отказать им в бумаге. Вся власть Советам!

Слова мудрого Льва Христофоровича запали Белосельскому в душу. Не сразу, а собрав вокруг себя сторонников, обдумав процедуру, он издал указ, радостно встреченный всем населением:

"Отныне и навсегда ни одно учреждение города Великий Гусляр не имеет права держать в своих стенах никакой бумаги, кроме туалетной и предназначенной для написания заявления об уходе (по листку на каждого чиновника)".

Мы не будем описывать здесь, как сложно было перекрыть доступ бумаге в учреждения и конторы, как хитрили и изворачивались руководители этих контор, как пришлось ставить добровольцев на городских заставах, чтобы пресечь контрабанду бумаги из области и даже из Москвы. Но если народ решил, то народ справится!