Кир Булычев - НФ - Альманах научной фантастики. Выпуск 24

Однажды где-то в конце 1979 года телевидение снимало весьма представительную встречу космонавтов с фантастами. Все чинно расположились перед микрофонами, но вскоре разговор так увлек участников, что все забыли не только о стесняющем глазе телекамеры, но и о времени. Три часа без малейшей паузы! Естественно, снятое пришлось сокращать, отчего за бортом передачи, которая появилась на экране под названием «Фантастика в чертежах», остался один любопытный эпизод.

Вот какой.

— Послушайте, — вдруг сказал космонавт Георгий Гречко. — Интересно, на сколько бы задержалось освоение космоса, если бы не существовало фантастики, которая нас, инженеров, исследователей, летчиков, сплотила и увлекла этой мечтой? Уверен, что без фантастики выход в космос задержался бы лет на пятнадцать…

Он выжидающе посмотрел на нас. Казалось, уж кому-кому, только не фантасту следовало возражать против столь лестного мнения о жанре. Не тут-то было!

— Ни на секунду не задержался бы! — с ходу выпалил Аркадий Стругацкий. — Ни на секунду!

Космонавты сдержанно удивились, писатели слегка растерялись, Гречко тут же ринулся в бой, его дружно поддержали, однако Стругацкий упорно стоял на своем…

Перевес в споре, по-моему, оказался на стороне Гречко. И не случайно. Теперь мало кто сомневается, что научная фантастика порождена всем ходом научно-технического и социального прогресса. Но жизнь невозможна без обратной связи, в данном случае без влияния фантастики на тот же прогресс. Вот что, в частности, отметил известный физик Д. Блохинцев: «Несколько слов о роли писателей-фантастов. Насколько я могу судить, большая часть их предсказаний попросту ошибочна, Однако они создают модели, которые могут иметь и на самом деле имеют влияние на людей, занятых в науке и технике. Я уверен, например, в таком влиянии «Аэлиты» и «Гиперболоида инженера Гарина» А. Н. Толстого, увлекших многих идеями космических полетов и лазера».

Но можно понять и позицию Стругацкого. В центре внимания научной фантастики, как всякой художественной литературы, находится человек, а вовсе не научно-техническая идея, не прогноз, не модель неких свершений. Трудно назвать фантастику и «литературой мечты», потому что, во-первых, мечтать умел и Манилов, а во-вторых, какая такая, спрашивается, мечта содержится, например, в «Борьбе миров» Уэллса? Человек перед лицом небывалых вероятностей и возможностей развития, человек перед лицом неведомого — вот что мы находим в лучших образцах фантастики, хотя, разумеется, не только это — всякое подлинное произведение литературы многомерно. Причем в советской фантастике двух последних десятилетий явственно усилился нравственный поиск, что, видимо, связано и с таким обстоятельством: плоды научно-технической революции перестают восприниматься как нечто феноменальное и обособленное от всего остального. Отчетливей стал круг других забот и интересов: как распорядиться тем, что сыплется из научно-технического «рога изобилия»? Как учесть и осмыслить умножаемые НТР возможности и последствия? Чем они обернутся в жизни, как отразятся на человеке? Короче, киберы будут, подумаем лучше о человеке, который их создает.

Но если так, если речь идет о духовных в связи с НТР трансформациях, о нравственной перед лицом нового и небывалого позиции, о психологической адаптации к еще недавно, казалось бы, фантастическим переменам, то вопрос, как и насколько фантастика способствует ускорению научно-технического прогресса, уже не представляется писателю наиглавнейшим. Не это устремляет его перо! Отсюда, возможно, и та полемика, которая вспыхнула перед глазом телекамеры. А впрочем, кто знает, что более и что менее важно. К тому же, говорят, со стороны виднее…

Поставим здесь многоточие, поскольку для размышлений на эту тему куда лучшую пищу дают публикуемые в данном сборнике очерки Е. Брандиса и Е. Парнова о творчестве выдающегося фантаста двадцатого века И. А. Ефремова.

И другие произведения сборника.

Содержит ли увлекательно написанная повесть Кира Булычева «Похищение чародея» какие-то сверхоригинальные идеи, ошеломляет ли она своей фантастичностью? Нет. Не в этом ее достоинство. Используя традиционный прием, автор соприкоснул наш сегодняшний день с далеким прошлым и одновременно с весьма отдаленным будущим. Здесь, в повести, и проблема ответственности человека перед историей, и проблема зависимости творца от конкретных социально-экономических условий, и многое другое. Но дело не в проблематике; если к проблематике свести, предположим, «Войну и мир», то даже это великое произведение потускнеет; говоря о повести, я коснулся этого лишь затем, чтобы выделить главное в ее содержании — тот напряженный нравственный поиск, который ведут люди прошлого, настоящего, будущего и который составляет пружину сюжета.