Владимир Михановский - Великий посев

– С золотыми рыбками, – поддразнивал Курбан. – Хочешь с золотыми рыбками?

– Зачем? Ничего золотого у нас нет, – отшучивался Атагельды. – Мы сами будем барахтаться в нем вместо рыбок.

– И соседей пригласим, кто пожелает, – добавил старый кузнец.

Сегодня с утра небо хмурилось, над кишлаком собирались тучи, как всегда, в круг, и можно было ожидать, что прольется дождь. Атагельды сначала почистил яму, выбросив опавшие листья, а теперь подравнивал края. Оставалось набрать сюда дождевой воды, и бассейн готов.

Из кузницы вышел Курбан.

– Как идут дела, малыш? – спросил он, сделав несколько шагов и остановившись.

– Еще надо углубить немного, – сказал мальчик и яростно погрузил лопату в податливое дно.

Кузнец полюбовался на лопату – дело своих рук.

– Где же твой дружок? – спросил Курбан. – Когда не нужно – целый день крутится в кузнице, а как помочь – его нет.

– Ты об Анартае?

– О ком же еще?

– Я видел, как он прошел с кувшином за водой.

– Туча-то не кружится? – спросил озабоченно Курбан, вглядываясь в небо.

Атагельды посмотрел вверх:

– Вроде нет.

– Авось на этот раз не улетит!

Мальчик присел на край ямы – будущего бассейна, поболтал ногами.

– А славно будет искупаться в жару, – улыбнулся он. – Заживем, как эмиры.

При упоминании эмиров старик помрачнел.

– Поменьше болтай. Надо до дождя успеть. Видишь, как туча набухла?

В этот самый момент и почувствовал Атагельды странное дуновение. Видно, и старик что-то ощутил. Он умолк на середине фразы с недоуменным выражением.

Глухой негромкий звук вывел их из оцепенения. Близ калитки торчало растение, на которое Атагельды водрузил для просушки глиняный горшок. Теперь без всякой видимой причины стебель надломился, и горшок хлопнулся наземь, разлетевшись на мелкие осколки.

Атагельды выскочил из ямы, подбежал к старику:

– Дедушка, мне страшно!

– Нечего бояться. Отвык ты от грозы, – погладил он внука по голове.

Между тем круглое облако, так и не подарив аульчанам ни единой капли, начало редеть, истончаться, и вот уже кинжальные лучи безжалостного солнца начали дырявить его.

– Знаешь, эти тучки вроде миража, – вздохнул кузнец. – Опять не дождаться нам дождя.

Хотя ветра по-прежнему не было, с растений, образующих живую изгородь, дружно посыпались листья, словно под внезапным ураганным порывом. Торопливой стайкой прошелестели они по подворью.

– Дедушка, посмотри, они не пожелтели, они зеленые! – закричал Атагельды. – Первый раз вижу, чтобы со стеблей опадали зеленые листья, – добавил он негромко.

Кузнец молчал, только с беспокойством поглядывал то вокруг, то на небо.

Туча, еще недавно казавшаяся столь грозной, теперь превратилась в белесую пленку.

– Ну что ты, глупыш!..

– Дедушка, пойдем в дом.

Кузнец сделал шаг и, охнув, схватился за грудь.

– Что с тобой?

– Сердце схватило… – Дед тихонько постанывал, лицо его покрылось мелкими капельками пота. – Я уж думал, избавился от своей хвори… Выходит, нет… – проговорил он с перерывами.

Атагельды схватил деда за руку:

– Тебе помочь?

– Не надо.

Курбан попытался идти, но тут же упал на колени. Лицо его посерело.

– Дедушка, дедушка, – тормошил его не на шутку перепуганный Атагельды.

– Воды… – прохрипел Курбан.

Мальчик метнулся в дом, дрожащими руками налил в пиалу воды. Когда он выскочил, дед лежал навзничь. Атагельды приподнял его, поднес к губам пиалушку. Старик пил жадно, отдыхал и снова пил. Нет, он не испытывал жажды. Просто накрепко запомнил, что оазисная вода с первого глотка помогала ему, приносила отраду и облегчение. Сердце билось ровнее, боль утишалась, и даже дышать становилось легче. За многие месяцы жизни в оазисе Курбан свыкся с ее сладковатым привкусом.

И теперь он пил ее как эликсир жизни, как лекарсво, приготовленное руками самого Абу Али ибн Сины.

Но, увы, вода не принесла желанного облегчения, старику даже показалось, что она утратила привычный сладковатый привкус.

Кузнец закрыл глаза. Взбунтовавшееся сердце проваливалось куда-то в бездну. Кто-то сжимал его безжалостной рукой, затем отпускал немного, чтобы сдавить еще крепче.

– Воздуха мало. – Курбану казалось, что он громко произнес эти слова, но из горла вырвался лишь еле слышный хрип.

Атагельды с огромным усилием протащил его несколько метров, прислонил к крыльцу.

– Может, соседей позвать? – срывающимся голосом спросил мальчик.

Старик никак не прореагировал.