Николай Беляев: Спасибо деду за победу [СИ]

— Документы есть? — поинтересовался сержант.

— Нету, — энергично замотал головой Пашка. — Даже не помню, что со мной было… Очнулся в лесу час назад.

Если врать — то ничего лишнего не придумывать, решил он. Меньше вероятность, что запутаюсь.

Наверное, не будь сержант таким уставшим, он бы заметил нестыковки, но сейчас, похоже, ему было просто не до этого. Знаком подозвав Пашку, он ногой подтолкнул к столу грубый табурет:

— Садись… Карту понимаешь?

— Ну… немного.

— Покажи, откуда ты вышел?

Так, карта… Ага, вот деревенька, обозначена как Заречье. Шикарно, таких названий на каждый район по десятку — никакой привязки… Так, вот изгиб дороги — точно, отсюда я шёл, деревня от меня была на востоке.

— Вот примерно тут я очнулся, — Пашка ткнул пальцем в смешанный лес на карте. — А как туда попал — не помню… Голова болит.

Он, играя роль, коснулся пальцами левого виска… и с удивлением обнаружил там довольно крупную шишку — вероятно, получил её, стукнувшись при падении о край плохо пригнанной каски. Впрочем, шишка совершенно не болела — но Пашка инстинктивно поморщился.

— Не трогай, скорее пройдёт, — тронул его за рукав второй боец. — Жрать хочешь?

Пашка кивнул, и боец вытащил из лежавшего на столе вещмешка полкруга ржаного хлеба, отломил половину:

— Извиняй, больше ничего нет.

— Спасибо, — пробормотал парень, впиваясь в хлеб зубами. Он был не особо свежим, но аппетит проснулся зверский, словно неделю не ел. Сержант рассеянно водил по карте карандашом, второй боец тоже не сводил с карты глаз, а Пашка, жуя, смотрел на значки на гимнастерках парней — в форме флага, с кругом и буквами «КИМ» в центре. Интересно, что они значат?

Это комсомольский значок, вспомнил он. Форма знакомая — у матери был такой же формы, только с профилем Ленина.

Только сейчас до Пашки стало доходить.

Я же не знаю абсолютно ничего об этой эпохе.

Я назвался реконструктором, надел форму — и то наполовину фальшивую, я бегаю с винтовкой, но я ничего, ничегошеньки не знаю об этом времени. Сталин, Берия, танк Т-34 — и всё. Ни одного номера части, ни одного направления немецкого удара, я не знаю, когда были взяты крупные города на Украине и в Белоруссии. Блокада Ленинграда… вроде в сентябре началась. Немецкие группы армий, типы танков… что толку, весь мой опыт ограничен игрой в «Танчики» на компе.

Да что там говорить, я даже не знаю, как жили люди этого времени, как они разговаривали, о чем думали. Я даже не знаю, были ли в том же Питере, к примеру, газовые плиты. Я даже не знаю, называли ли Питер Питером! Впрочем, судя по реакции длинного — скорее всего, нет… Уже чуть не прокололся, первой же фразой.

И возможностей проколоться будет ещё очень, очень много.

Сейчас мне повезло. Ребята настолько замученные, что им не до меня — они просто рады, что есть ещё один боец. Возможно, уже к полудню они начнут задавать вопросы. Что я им скажу?

Что я вообще могу сказать? Что всем нам грозит окружение? Что мало кто выживет? Что враг до Москвы дойдёт? Что фашисты деревни будут жечь вместе с жителями?

Да меня шлёпнут тут же как паникёра… Или, того хуже — как диверсанта.

Значит, надо помалкивать в тряпочку. И по возможности дать понять ребятам, что шансов у нас почти нет. Валить надо. Валииить…

Куда валить? В Москву, к товарищу Сталину? Даже если предположить, что мне поверят, хотя это само по себе невероятно — кому я там нужен? Я же ничего, НИЧЕГО не знаю даже о ходе войны!

Так, стоп. У меня есть мобильник. Шикарный смартфон. Так что мне поверят…

…И что дальше? Все дружно будут меня спасать? Не смешите мои подковы, как говорил мультяшный конь. Ещё пара дней — и начнётся паника. Если уже не началась.

Блин, вот оно! Бранденбург-какой-то-там! Диверсанты в нашей форме — они просто обязаны тут быть! Надо предупредить…

Стоп ещё раз. Как я объясню, откуда это знаю? Как докажу, что сам не диверсант? Засада…

Пашка дожевал хлеб, запил водой из фляги, мысленно похвалив себя, что не пожадничал полторы тыщи на «правильную» фляжку. Мог бы проколоться очень глупо. Ещё раз поблагодарил перебинтованного бойца-комсомольца.

— Ложитесь спать, тащ сержант, — негромко сказал боец. — Ещё часик у нас есть…

Сержант уже спал. Спал прямо так, сидя, оперев голову на руки. Комсомолец вздохнул, тяжело поднялся, взглянул на Пашку:

— Посиди, отдохни… Через час будем выдвигаться, — он толкнул в плечо одного из тех, кто спал на лавке: — Серёга, бери Иванова, смените ребят… пусть хоть чуток отдохнут, скоро выдвигаемся.