НФ - Альманах научной фантастики. Выпуск 5 (1966)

С этого дня у Черныша началась жизнь настоящего исследователя. Он успел повторить все анализы. Все было взято на вооружение: химия, полиграфические характеристики, электронная микроскопия, рентген и даже анализ изотопного состава. К Алексею Степановичу ходить было некогда. Все время отнимала беготня по лабораториям. Приходилось много разговаривать, убеждать, добиваться, просить, протестовать. Жизнь была что надо. Через несколько дней пришли результаты анализов. Черныш засел за проверку. Но хорошее настроение исчезло. Им овладело предчувствие неминуемого поражения. Так и вышло. Данные в точности подтверждали вывод Захарова: деньги изготовлены фабрикой «Гознак». Неужели, правда? Вот уж номер, так номер. Черныш вновь и вновь сопоставлял анализы. Все то же. И никуда от этого не уйдешь. Все словно сговорились во что бы то ни стало подтвердить нелепую, невозможную версию о государственном предприятии, производящем фальшивки.

…Черныш осторожно, на цыпочках пробирается к вешалке, раздевается, затем проходит на кухню. На пластмассовом столике, покрытом желтой в голубых яблоках клеенкой, его дожидается еще теплый кофе, черный хлеб, молоко и мед в стеклянном бочонке. Он ест, пьет и думает. Запах пчелиного меда смешивается с ароматом болгарской сигареты «Джебел», мысли становятся спокойнее, упорядоченное. Они уже не налезают друг на друга, ими можно управлять. Он отодвигает посуду на край столика и кладет перед собой маленькую книжечку в глянцевитом переплете. На ней через все поле протянулись немецкие слова, а за ними темно-зеленое худющее лицо узника, перечеркнутое линиями колючей проволоки. Книжка попала к нему совершенно неожиданно. Третьего дня он зашел к Алексею Степановичу. Библиотекарь, как всегда, встретил его очень приветливо и пригласил к себе за перегородку. Черныш подумал-подумал, да и рассказал библиотекарю о своих неудачах. - Самое неприятное, что это первое мое дело. Очень хотелось бы оправдать доверие Гладунова, но никак не могу отыскать концов. Мне совершенно непонятно, за что ухватиться. - Да, так, как правило, и бывает. Хочешь, но… - задумчиво сказал Яриков. - Такая уж это работа. Нужно терпение, дорогой Гришенька. Вы своего добьетесь. Он помолчал немного, потом добавил: - Жаль, конечно, что это задание отвлекает вас от высоких теоретических исследований. Но что ж. Это случается часто, всегда находятся серьезные практические задачи, которые нужно… Яриков не окончил мысли и вдруг сказал: - Слушайте, Гриша, давайте по вашему делу запросим машину! - Зачем? - удивился Черныш. - Я пересмотрел всю литературу, начиная от Адама, ей-богу, это мало помогло. - Э-э, не говорите, - покачал головой Яриков, - вы смотрели только материалы о подделке денежных знаков. Для диссертации этого, может быть, и достаточно, но для дела, вообще говоря, мало. Многое выпало из вашего поля зрения, например особенности технологии или распространения фальшивок. Наша машина обладает не только фактической памятью, но и ассоциативной. Она может выдать справку по любому мало-мальски интересному признаку. Есть у вас такой вопрос? - Как же, - оживился Черныш, - вот эта история с одинаковым номером на всех бумажках? Я нигде не встречал ничего подобного. Начиная с 1808 года, когда Наполеон выпустил первые фальшивые ассигнации в 25 и 50 рублей. Запросите-ка ее. Может, что и узнаем. Яриков закивал, заулыбался. Хорошо, сейчас попробуем. Обычно дежуривших программистов не оказалось, и библиотекарю самому пришлось кодировать задание. Он очень долго суетился возле машины, куда-то бегал, что-то приносил и уносил. Наконец машина заработала. Старик облегченно вздохнул и ввел перфокарту в программное устройство. Машина мягко гудела, внутри нее что-то поскрипывало и пощелкивало. - Что-то очень долго, - тревожно вздохнул библиотекарь, - обычно ответ приходит почти сразу же. Наконец, ответ был получен. Это было название немецкой книги. Машина дала русский перевод - «Стена». Воспоминания немецкого антифашиста Августа Карстнера. Машина сообщила, что книга имеется только в Ленинградской библиотеке имени Щедрина. Черныш пожал плечами. - Ну и что? - спросил он. - Причем тут антифашист Карстнер? Яриков смутился. - Да, это что-то… Если б еще дело шло о старых деньгах, а тут ведь две реформы… Может, она ошиблась. Но вы все же посмотрите книжицу. Я выпишу ее для вас по межбиблиотечному абонементу. Вот и лежит перед Чернышем эта самая немецкая книга с красными кровавыми буквами на тающем лице узника нацистских лагерей. Он вооружился немецко-русским словарем и начал медленно погружаться в незнакомый текст. А спать-то как хочется. С утра на ногах. Минут через тридцать он отбрасывает книгу. - Нет, все это чепуха, - бормочет он, - она ошиблась, книга не имеет никакого отношения к фальшивым деньгам. Пойду спать. Может, оно и не чепуха, конечно… Но глаза уж больно слипаются. На другой день у него разговор с Гладуновым. Тот некоторое время расспрашивает Черныша, затем машет рукой: - Ладно, придется, очевидно, порекомендовать направить следователя на «Гознак». - Я хотел говорить с главным инженером, - сказал Черныш. - И не думайте, - сердито отрезал Гладунов. - Всегда помните, что вы не следователь, а эксперт и только. Мы научные работники… Мы помогаем следствию, но не ведем его. Черныш возвращается к себе. Он теперь работает в одной комнате с Захаровым. Тот и ехидничает и посмеивается, но, в общем, сочувствует. Больно уж это тяжелое дело. Теперь на столе Черныша возвышается мощный бинокулярный микроскоп. Его приволок Захаров. - Смотри сам, не особенно доверяй этим аналитикам, - сказал он, ловя солнце круглым вогнутым зеркальцем. Черныш благодарно кивнул. Что толку смотреть? Ведь ясно, как божий день, что ничего не ясно. И все же он еще раз укладывает пятидесятирублевую бумажку и принимается рассматривать ее в отраженном свете. Просмотрев штук десять, он в изнеможении откидывается. - Одно и то же, одно и то же!.. Внезапно ему приходит странная мысль. А почему, собственно, одно и то же? Почему они так удивительно одинаковы? Так похожи друг на друга, что их нельзя отличить? У них не только общий номер, у них все общее, даже случайные дефекты. Это деньги-близнецы! Еще не додумав, он бросается ее проверять. Внешне, на глаз, все бумажки отличаются друг от друга. Многие сильно измяты и потерты, некоторые выглядят как новенькие. Но микроструктура одинакова. На всех тот же правильный узор, то же распределение цвета и расположение водяных знаков. Даже у подлинных банкнот нет такого поразительного единообразия. И вот, наконец! Черныш находит дефект. На полупрозрачном силуэте нижняя линия слегка размыта, она как бы сдвоена. Он проверяет все бумажки и везде видит эту сдвоенную линию. На водяных знаках такое случается. Но чтобы на всех одно и то же… - Захарыч, дай пятьдесят рублей. - Ты что, с ума сошел? Где я тебе возьму! Вот рубль, хочешь, бери. - Иди ты!.. Пришлось обегать почти всех сотрудников, прежде чем он раздобыл нужную сумму. Ее удалось обменять в кассе института на одну бумажку. Конечно, он мог бы взять контрольный образец. Он брал его уже раз десять. Но нет, ему нужна случайная бумажка! Он сверяет настоящий и фальшивый билеты. Так и есть! На настоящем нет этой сдвоенной линии внизу. Одно открытие влечет за собой поток других. Черныш обнаруживает крохотное чернильное пятнышко на одной из фальшивок, проверяет остальные, и оказывается, что эта точка с удивительной правильностью и постоянством повторяется на всех. Согнутый правый верхний уголок так же повторен на всех денежных знаках. Черныш снова и снова сверяет между собой деньги, и быстро записывает свои наблюдения. В конце дня он врывается в кабинет Гладунова. - Тихон Саввич! У меня получаются совершенно потрясающие вещи! Гладунов откладывает в сторону толстую желтую от времени книгу. - Интереснейшее наблюдение. Во-первых, все признаки, которыми характеризуются фальшивки, можно разбить на две группы. Одни постоянные, неизменные, они без какого-либо нарушения повторяются на всех денежных знаках. Другие, случайные, индивидуальны для каждой бумажки. К постоянным относятся такие приметы, как сдвоенная линия на водяном знаке, чернильное пятнышко, загнутый угол, отпечаток жирного пальца и еще несколько мелких пятен. К случайным - степень износа, измятость, потертость, пятна, которые не повторяются. Черныш запнулся от волнения и замолк. - Ну и что? - сказал Гладунов. - Как что? - удивился Черныш. - Я хочу спросить, что следует из ваших наблюдений? Какие выводы? - Выводы… выводы, - Черныш задумался, собираясь с мыслями. А Гладунов молчит. - У меня возникла такая мысль, - неуверенно начал Черныш, - если б они были напечатаны на «Гознаке», то их структура, отличаясь в мелких деталях, в целом удерживалась бы около какого-то среднего уровня… Создается впечатление, что постоянные признаки могут быть связаны с нарушением технологического процесса печатания денег. Так мог возникнуть один и тот же номер на всех знаках. Несколько труднее объяснить повторяемость этой сдвоенной линии. Нелегко представить, что этот дефект может быть повторен с такой фантастической регулярностью. Это тяжелая задача для самой совершенной технологии. И совсем невозможно, чтобы чернильное пятнышко размещалось на всех бумажках точно в одном и том же месте, обладало бы одними и теми же размерами, одинаковой формой и интенсивностью. Это уже к технологии никакого отношения не имеет. То же самое касается отпечатка пальца. Он остался после прикосновения руки, испачканной машинным маслом. - Скажите, разве наши аналитики не видели всех этих деталей, о которых вы говорите? - перебил его Гладунов. - Почему? У них все это перечислено. И отпечатки пальца и загнутый уголок. В милицейской картотеке такого отпечатка нет. Проверяли уж… Сдвоенную линию аналитики как-то просмотрели. Но с нею вопрос остается открытым. Она нечеткая. Недостаток их экспертизы лишь в том, что там свалены в кучу все признаки, и постоянные и случайные. А я их как-то расклассифицировал, разложил по полочкам. - Понятно. - Мне кажется, что наши фальшивки не делались на «Гознаке». Кроме вообще малой вероятности такого факта, все подсказывает, что деньги сделаны типографским способом с заранее намеченными дефектами. Это деньги-близнецы. Они сделаны с одного и того же билета, побывавшего в обращении и взятого в качестве шаблона для клише. Вот и все мои выводы. Гладунов некоторое время молчал, прикрыв глаза руками. - Хорошо, - сказал он, поднимая голову. - Хорошо, что вы ищете, чураетесь предвзятых мнений. Теперь по существу. Что касается «Гознака», вы совершенно правы. Расследование там уже проведено и все подозрения отпали. Соответствующие органы провели большую работу, все сделано, чтобы обнаружить распространителей этих изделий… - И что? - встрепенулся Черныш. - Пока сколько-нибудь значительных результатов нет. «Работа, не приносящая результатов, не может считаться большой, - подумал Черныш, - объемистой, пожалуй, ее еще можно назвать…» - Одно мне показалось ошибочным в ваших рассуждениях, - заметил Гладунов, - это ожидание или, вернее, поиски каких-то совершенно необычных условий, в которых свершаются преступления. Как правило, все происходит просто. Нужно искать ясную, четкую схему, а уж затем усложнять, если понадобится. - Возможно, вы и правы, Тихон Саввич, - кивнул Черныш, - только у меня все время какая-то путаница. Понимаете, странное впечатление… С одной стороны, все сделано очень умно и на высоком уровне. Фальшивки напечатаны отлично, ведь даже гознаковцы не могут отличить их от своей продукции. А с другой стороны, какая-то глупость… С номером, с приметами. - Будто слон в посудной лавке? - Вот именно. Словно варвар получил в личное распоряжение электронную машину. - А я о чем говорю? - сказал Гладунов. - Низкий уровень культуры. Воровской стиль. Это их всегда и выдает. - Но что же делать дальше, Тихон Саввич? Я уже, можно сказать, исчерпал себя. - Вам нужно связаться со следователем, который ведет это дело. Он с нетерпением ждет наших результатов. Пожалуй, вас надо будет к нему официально прикрепить… Должна же ваша диссертация, как говорят, получить выход в практику! Черныш записал номер телефона следователя Еремина Ивана Сергеевича и простился с шефом. Выходя из института, он столкнулся с Яриковым. - Слушайте, Гришенька, меня не было, когда вы принесли назад немецкую книжку.. В чем там дело? Она не подошла вам? - Да, Алексей Степанович, я перевел несколько страниц и вижу, что никакого отношения к нашим делам это не имеет. - Странно, - задумчиво сказал Яриков, - значит, машина все-таки ошиблась. - Выходит. - Это на нее не похоже. А может, вы слишком мало прочли? Черныш промолчал. Яриков подумал и, тряхнув головой, сказал: - Ладно. Сделаем вот что. Я отдам эту книгу для перевода в иностранный отдел, там есть такая Варенька. Она загружена, конечно, но ничего. Эта девица в свободное время переведет воспоминания немецкого антифашиста. - Ваша вера в машину непоколебима! Яриков улыбнулся, как всегда, застенчиво.