Владимир Титов: Федя Мудреный

— Даже если нас помилуют и не убьют, — говорит, — не дожить нам до того дня, когда радиосигнал до Земли долетит, и оттуда помощь пришлют. Ты тысячу лет жить умеешь?

— Нет, — огрызнулся я.

— Вот и не мешай мне работать.

Это надо же, какой деловой!

«Ну и черт с тобой! — подумал я. — Твори для своих мучителей. Без тебя что-нибудь придумаю».

В качестве королевского шута я имел много свободного; времени и немалую свободу передвижения. Побывав как-то в ближайшем космопорту, в шеренге разномастных трофейных кораблей я обнаружил наш звездолет. Никто его там не охранял, просто на входной люк навесили огромный висячий замок. И всего-то!

Я затрепетал от радости, сделав такое открытие. Помчался к Феде и предложил сегодня же ночью, удрать домой. Тот отмахнулся от меня как от назойливой мухи.

«Ах, так! — свирепел я про себя. — Ну и подыхай здесь!» Ночью, вооружившись напильником, ломом, зубилом и молотком, я подался в космопорт. Незамеченным прокрался к своему звездолету. Часа два сражался с амбарным замком, подвешенным на входном люке, уродуя его своими инструментами. В конце концов, когда я почти отчаялся попасть в звездолет, замок сдался, и входной люк плавно открылся.

Чертовски уставший от схватки с железным стражем, я, покачиваясь, побрел в рубку и отдал мозгу звездолета команду на подготовку к старту. Сердце, отчаянно колотилось в груди, в висках стучало, в ушах шумело. Даже не верилось, что вот сейчас я нажму на клавишу пуска и полечу! Куда угодно, только подальше от этой проклятой планеты!

Мозг звездолета сообщил, что все системы функционируют нормально, горючего — полбака.

Я глубоко вздохнул, успокоился как мог, решительно нажал на клавишу пуска и… полетел.

Полетел вверх тормашками из рубки на бетонную площадку космодрома. В тот самый миг, когда я нажал клавишу, звездолет… исчез! Я больно шлепнулся о бетон…

Вокруг меня стояла толпа королевских придворных во главе с самой королевой и главным министром. Они хохотали. Хохотали до упаду. Тут же крутились телеоператоры с камерами, сверкали лампы-вспышки фоторепортеров. Я не сразу сообразил, что произошло, а когда понял, то чуть не разревелся от досады и бессилия. Меня одурачили! Нашего звездолета в этом космопорту просто-напросто не было. Мне подсунули гравифантом, чтобы потешиться надо мной. В самый последний момент гравифантом попросту выключили. Вот гады!

Охая и постанывая, я встал с бетона и, окруженный хохочущей, визжащей от смеха толпой, побрел в свое жилище. Благо оно было рядом с космопортом.

Два дня я отлеживался в своей каморке. Кланяться меня не носили. Обходились. По телевидению в день по десять раз показывали репортаж о моей попытке бегства. Оказывается, за мной следили уже давно. Заснял все: и как я днем искал звездолет, и как покупал инструменты, потратив на них чуть ли не все сбережения из жалкого жалованья шута, и как пробирался ночью к звездолету… Подробно показывали, как я, обливаясь потом, рубил, пилил, ломал злосчастный замок. Он в отличие от звездолета, был настоящим. Ну и, разумеется, показали мое падение на бетон: во всех возможных ракурсах, замедленно, покадрово и т. п. И даже хромающего, бредущего домой, показать не забыли. От телевидения не отставали и газеты. Вся планета надрывалась от хохота. Меня величали величайшим королевским шутом всех времен. С чем меня не забыл поздравить и Федя. Проклятый изменник! И Он туда же!

Королева подарила мне ошейник и намордник, украшенные бриллиантами. И сказала, что теперь во время различных торжественных приемов и других церемоний я буду сидеть на поводке, привязанный к ножке трона, в что такой высокой чести не удостаивался еще ни один презренный инопланетянин.

Такого оскорбления я простить уже не мог. Целыми днями я обдумывал, как отомстить королеве.

Время шло. Федя Мудреный закончил строительство оранжереи, высевал и высаживал цветы. Каждый мой шаг транслировали по всепланетному телевидению. Чтобы я ни делал: ел, спал, прогуливался — все местным жителям казалось чертовски смешным.

Однажды в порыве отчаянной злости я задумал задушить королеву. Пробрался ночью в ее спальню, протянул руки к ее шее и… застыл, как статуя. Вспыхнул яркий свет. Снова меня снимали, снова все хохотали, а я стоял в глупой позе и не мог шелохнуться. Меня просто-напросто вморозили в гравикуб. Больше всех смеялась сама королева. В этой спальне она, оказывается, и не спала. В постели лежал ее гравифантом. Более того, сама идея задушить королеву мне была внушена телепатически, специально, чтобы поразвлечься. И снова обо мне гнали телевизионщики репортажи на всю планету.