Фриц Лейбер - Клинки против смерти

— Я же говорил, что ты и оглянуться не успеешь, как мы вернемся! — весело крикнул Мышелов, обращаясь к Ивриан. Тем временем Фафхрд, не обращая внимания на зловещий скрип половых досок, устремился к Влане.

— Милашка, я чуть не умер с тоски! — воскликнул он и, как девушка ни отбивалась, заключил ее в объятия и принялся целовать куда попало. Слегка утолив тоску, он усадил девушку обратно на кушетку.

Влана нежно, хотя и несколько ошарашенно, улыбнулась Фафхрду, а Ивриан вдруг накинулась на северянина с упреками.

— Господин мой Фафхрд, — заявила она, уперев руки в боки и задрав острый подбородок; глаза ее воинственно сверкали, — милая Влана рассказала мне об ужасной расправе, которую учинила над ней и ее друзьями Гильдия Воров. Прости мою откровенность, ибо мы едва знакомы, но мне представляется, что ты ведешь себя бесчеловечно, отказывая ей в справедливом отмщении! И тебя, Мышелов, это касается тоже. Ты похвалялся перед Вланой, что готов ради нее схватиться со всеми ворами Ланхмара, а сам? Я не узнаю тебя. Или вовсе не ты убил моего отца?

Фафхрду стало ясно, что, пока они с Мышеловом пьянствовали в свое удовольствие в “Угре”, Влана поведала Ивриан приукрашенную историю своих страданий, искусно сыграв на романтических чувствах наивной девушки. Еще он понял, что Ивриан сильно навеселе. На низеньком столике рядом с кушеткой стояла пустая на три четверти бутылка с лиловым вином из далекого Кайраэя.

Однако что ему оставалось делать, кроме как беспомощно развести руками и склонить голову ниже, чем того требовала высота потолка, под испепеляющим взглядом Ивриан и полным укора взором Вланы? В конце концов, как ни верти, а правы-то они. И кто его тянул за язык с этой клятвой?

Видя, что Фафхрд погрузился в раздумья, Мышелов решил ответить за них обоих.

— Послушай, крошка! — вскричал он, вприпрыжку перемещаясь по комнате и затыкая щели в ставнях. — И ты тоже, прекрасная госпожа Влана. За последний месяц Фафхрд здорово досадил гильдейским ворам. У него привычка поражать их в самое уязвимое место — в кошельки, что болтаются у них между ног. Кстати, нам всем не мешает выпить. — Он как раз разводил огонь в печи, и у него под рукой оказался один из принесенных из таверны кувшинов. Открыв его, он быстро наполнил серебряные кубки и кружки.

— Месть лавочника, — презрительно фыркнула Ивриан. Похоже было, что заступничество Мышелова лишь сильнее распалило ее гнев. — По крайней мере, Фафхрд, и ты, Мышелов, вы должны принести Влане голову Кроваса!

— Зачем она ей? Или ей хочется кровавых пятен на коврах? — с деланным недоумением справился Мышелов.

Фафхрд же, собравшись наконец с мыслями, опустился на одно колено и проговорил:

— Благородная госпожа Ивриан, я признаю, что поклялся моей ненаглядной Влане отомстить за нее. Но если мы с Мышеловом добудем Влане голову Кроваса, нам придется немедля бежать из Ланхмара, ибо каждый прохожий на улице превратится в нашего врага. Да и тебя ожидает та же участь: ты утратишь всю эту красоту, которой любовно окружил тебя Мышелов, будешь нищенствовать вместе с ним и не познаешь покоя до конца своей жизни.

Слушая Фафхрда, Ивриан осушила свой кубок. Потом встала по-солдатски прямо и язвительно бросила:

— Значит, я буду нищенствовать? И ты смеешь рассуждать о вещах, сколько бы они там ни стоили, — она обвела рукой комнату; ее бледное личико раскраснелось, — когда речь идет о чести? Ты дал Влане слово! О, неужели на свете не осталось рыцарей?

Фафхрд пожал плечами, хотя внутри у него все кипело, и отпил из кружки, чтобы унять пожар в груди.

Следующий удар нанесла Влана. Она мягко потянула Ивриан за платье.

— Сядь, милая, — ласково сказала она, — и не переживай так. Слова твои исполнены великодушия, и я чрезвычайно тебе признательна. Ты пробудила во мне чувства, которые я сама считала давно умершими. Но ты единственная из присутствующих здесь способна испытывать благородные порывы. Мы трое — всего лишь воры. И разве удивительно, что некоторые из нас предпочитают собственную безопасность чести и верности слову й благоразумно отказываются рисковать жизнью? Да, мы все трое — воры, и я — одна против двоих. Так что, прошу тебя, не заговаривай боле о чести и безудержной храбрости. Садись и…

— Ты подразумеваешь, что они боятся Гильдии Воров, да? — воскликнула Ивриан. Лицо ее перекосила гримаса отвращения. — Я всегда думала, что мой Мышелов прежде всего благородный человек и лишь потом — вор, а он… Воровство — не грех. Мой отец грабил богатых путников и менее могущественных соседей, однако он был дворянином! Вы трусы! Отъявленные трусы!