Уильям Бартон - Палитра Титана

Я обогнул прочную круглую платформу, предохранявшую ледяной кратер при стартах и посадках кораблей. Задерживаться здесь я не собирался, только поглядывал на ходу в боковое окно вездехода.

TL-1, первый спускаемый аппарат, теперь постоянно находился в ремонте и не покидал ангара, подсвеченного изнутри желтым светом. По стенам ангара метались серые тени работающих внутри людей. Аппарат TL-2 тем временем медленно подтаскивали к нашей единственной пусковой башне.

Вся эта возня была лишена смысла. Когда эти аппараты окончательно выйдут из строя, мы по-прежнему сможем пользоваться маленькими бескрылыми корабликами, кажущимися невесомыми на своих кривых ножках и взмывающими ввысь в языках синего пламени.

Удачная мысль - ядерные ракеты на местном топливе! Только надолго ли их хватит? Исчерпается запас радионуклидов, и они навечно прирастут к поверхности. Что потом? Ответа не знал никто.

За три года я трижды пользовался спускаемыми аппаратами. Сначала прибыл сюда, потом летал в служебную командировку на Феб - производил аварийные ремонтные работы на станции «Кольцо».

Вот где красота! Впечатление, будто паришь на ковре-самолете на высоте тридцати тысяч километров, смотришь вниз на сумасшедшее скопление облаков, затянувших Сатурн, и трясешься от страха: как бы не свалиться…

Ожидался еще один, последний полет. Я выпорхнул бы из оранжевого облачного бульона, в котором стынет Титан, пронзил темно-фиолетовое небо, устремился к звездам. На полпути меня бы перехватил «Орбет», чтобы перенести домой. Но…

В Аланхолде я оставил вездеход подзаряжаться в ангаре. Покидая воздушный шлюз, я всегда смотрю вверх, чтобы успеть полюбоваться, как пропадает под потолком синий огонь. Это догорает выпущенный из кабины воздух.

Перед ангаром какой-то человек поднимал на флагштоке новехонькое ооновское знамя - кусок тонкого полимера, колеблемый ветром. Иногда знамя распрямлялось, и на нем можно было разглядеть контуры земных континентов. Лучше бы не мешкая придумать новый флаг…

Сверху падали редкие снежинки - огромные белые хлопья, заметно уменьшавшиеся при подлете к земле. Помимо желания мы выбрасываем в здешнюю атмосферу много отработанного тепла, поэтому ни одна снежинка не долетает до поверхности в первозданном виде.

Я отвернулся от флага. Почему-то вспомнился один давний пикник. Городской парк, лето, синее небо с небольшими белыми облачками, вокруг бегают ребятишки, восторженно вопя. Мы сидим на одеяле и хрустим картофельными чипсами «Раффлз», макая их в густой соус. Отец разливает пиво в стаканчики, от пива меня тянет в сон…

Отец погиб в автокатастрофе еще в двадцатых годах. О катастрофе раструбили в новостях: вместе с отцом на новейшей автостраде шоссе с автоматическим управлением погибло около тридцати человек, и Конгресс был вынужден зарубить весь проект.

Мать? Не знаю. Они с Лайзой никогда не ладили…

Я вошел в шлюз базы.

Переодевшись у себя в «чулане» - он даже не заслуживал названия «комната», потому что там нельзя было выпрямиться в полный рост, - я отправился в кафетерий. Я шел по коридорам мимо безмолвных людей, опуская или отводя глаза. Мужчины и женщины, встречавшиеся на пути, поступали так же. Пыльные столы были заброшены, стулья раскиданы в беспорядке.

Я взял из холодильника две кукурузные лепешки «тако» (во что превратится жизнь, когда иссякнут и они - а они обязательно иссякнут вслед за канувшей в небытие сетью закусочных «Тако Белл»?). Затем - два пакетика фруктовых напитков «Хай-Си», тоже реликт. Поставил все это на поднос и побрел в общую гостиную. Там было больше народу: люди сидели перед телевизором и смотрели последние новости.

На экране красовался кусочек нашей родной планеты, укрытый пепельно-серыми облаками, озаренными изнутри каким-то синеватым заревом. У меня на глазах в облачной гуще началось синее перемигивание, потом рассыпался сноп искр. Молния!

Я присел рядом с Роном Смитфилдом, съехавшим с кресла на зеленый ковер. Зеленый цвет вызывает в памяти траву. Учебники психологии утверждают, что вдали от дома зеленый цвет дарит ощущение комфорта.

– Ты пропустил Дарелла, - сказал мне Рон. - Дождись второго показа.

Облака уже заняли весь экран. Серая масса зловеще надвигалась на зрителей. Появились желто-зеленые строчки пояснительного текста. Цифры свидетельствовали о торможении спутника, ведущего съемку.

– Какие оправдания он придумает на этот раз?