Михаил Водопьянов - Мечта пилота

Все работали молча. Шесть часов высокого напряжения – и остатки громадного айсберга покоятся за чертой. Площадка очищена.

План выполнен раньше срока.

Разве придумаешь награду больше и радостней?

В двенадцать часов ночи 22 мая Бесфамильный доложил начальнику экспедиции:

– Аэродром готов!

– Как погода?

– Ветер крепчает, но Байер уверен в том, что это ничем не грозит.

– Мои наблюдения сходятся с вашими. Даю двенадцать часов на отдых. Вы должны без всяких приключений долететь до Тихой, поэтому категорически приказываю вам лично, лётчику Шевченко и всему экипажу эти двенадцать часов только отдыхать. Прекратите всякие работы. Вылет назначаю двадцать третьего мая в четырнадцать часов.

– Есть…

Узкий прямоугольник ровной площадки вытянулся по направлению господствующих ветров. Ограниченный справа и слева зубчатой грядой побеждённых ледяных барьеров, он был похож на ровный коридор. Экономя силы людей и надеясь на своё высокое лётное искусство, Бесфамильный решил взлететь, не расширяя площадки. Расчёт строился на возможно коротком пробеге. Этому должен был помочь ни на минуту не прекращающийся ровный свежий ветер.

"Г-2" с трудом вырулил на взлётную полосу. Его широкие крылья то и дело натыкались на высокие глыбы льда, щедро разбросанные штормом по случайной стоянке. Несмотря на осторожность, с которой была проделана эта операция, концы крыльев гигантского самолёта всё же обезобразились массой царапин и небольших вмятин.

Шевченко прилетел на полюс с комфортом – на широкой спине "Г-2". Возвращаться же ему приходилось самостоятельно. Готовясь к полёту, он заправил свой "ястребок" горючим из вместительных баков большого самолёта, сразу облегчив его килограммов на двести.

Ещё раз осмотрев и без того до последнего сантиметра знакомую площадку, командир звена в последний раз перед отлётом лично проверил все помещения своего самолёта, стараясь максимально облегчить его.

– Это что? – спрашивал он, указывая на несколько поставленных друг на друга аккуратных ящиков.

– Запасные аккумуляторы.

– Установите их как дополнительное питание к автоматическим приборам Бахметьева, которые мы оставляем здесь.

– Есть.

– А за каким чортом вам понадобилось это железо? – спрашивал он, указывая на груду кирок, лопат и прочего инструмента. – Выбросить!

– Есть.

– Что это за чехлы?

– Комплекты металлических штанг для палаток.

– Оставить. Сегодня мы будем ночевать в домах…

В общем, задача – максимально облегчить самолёты – была выполнена. Даже Бахметьев и Байер взяли с собою только самые ценные приборы, показания которых можно расшифровать лишь в научном бюро Беляйкина. Остальные приборы они установили на льду полюса. Смонтированные с автоматической рацией, также оставляемой на полюсе, они могли регулярно давать в эфир свои показания в течение года. Конечно если штормы раньше не превратят их в груду обломков…

Взлёт был самым поразительным зрелищем, которое когда-либо приходилось видеть единственному зрителю этого "цирка" – Шевченко. И видавший виды лётчик был потрясён искусством и храбростью Бесфамильного, ухитрившегося провести взлёт почти по геометрической прямой.

Гигантская птица мчалась по узкой площадке, ограниченной высокими льдинами.

"Незначительная ошибка и – гроб!.." пронеслось в мозгу Шевченко.

Но нет! Этого не может быть. Бесфамильный так же точен в своей работе, как точны его расчёты. Секунда, две – и Шевченко видит, как максимально облегчённую машину принял в свои объятия встречный ветер. После рекордно короткого разбега "Г-2" взмыл ввысь…

Быстро набирая высоту, Бесфамильный пошёл на круг. Прощальный круг над полюсом, где проведено тридцать дней – месяц напряжённой работы и ежеминутной угрозы неожиданных опасностей!

Сделав круг, "Г-2" взял направление на юг, неуклюже переваливаясь с крыла на крыло. Это был знак: "У меня всё в порядке, поднимайся".

– Пора, – сказал сам себе Шевченко, закрывая верхнюю крышку своего лимузина. Для его крохотной по сравнению с "Г-2" машины взлёт был менее сложным, но человеку непосвящённому он показался бы верхом лётного искусства.

Обладавший значительно большей скоростью "ястребок" быстро догнал тяжёлую машину. Заработала рация.

– Замечательный взлёт! – не утерпел Шевченко.

– Вырвались из плена, – буркнул в ответ тот и сейчас же прибавил тоном приказа: – Далеко не уходи. Держись всё время так, чтобы я тебя видел.