Геннадий Гор - Электронный Мельмот

- Опять вы за свое! - перебил он меня.-Я ничего не понимаю, но начинаю догадываться. Может, это особый, имманентный прием критики? Набитый иронией и скепсисом критик выдает себя за героя произведения и пытается критиковать как бы изнутри?

- Вы антропоцентрист! Антропоцентрист, хотя и пишете о космосе. Вам кажется, что весь мир вертится вокруг вас. Немножко отвлекитесь от вашей собственной персоны и попытайтесь понять мои словa , последуйте совету Спинозы.

- При чем тут Спиноза? Если это не розыгрыш, то стоит ли прятаться за спину мудреца? Я почти убежден, что стал жертвой недостойной игры, жалкого эксперимента, нелепой шутки. Кто вы?

- Сколько же раз мне отвечать на этот вопрос? Я тот, кто не похож на всех. Вам этого мало?

- Мало!

- Я...

- Вы игрок!

- Да, я игрок. Наконец вы нашли подходящее слово. Я играю со временем и пространством, чтобы выиграть нечто важнее...

- Что именно? - спросил он, усмехаясь,

- Возможность пребывать там и здесь. Я игрок. Вы удачно обмолвились. Очень удачно...

- Не придирайтесь к словам. Я имел в виду совсем другое... Игрок, играющий в недостойную взрослого человека игру. Это мальчишество! Довольно меня дурачить. Я могу принять меры.

- Какие, интересно?

- Любые, но такие, которые сразу пресекут вашу недостойную игру. Меня достаточно хорошо знают в вашем университете.

- Есть лучший способ избавиться от меня.

- Какой?

- Отправить меня обратно на Дильнею. Своим вымыслом, надеюсь, распоряжаетесь только вы самолично? У вас нет соавтора?

- Довольно! Прекратите! Я пришел сюда не для того, чтобы затянуть эту игру.

- А для чего?

Он не ответил, словно бы и не слышал моего вопроса.

- А для чего? - повторил я.

- Представьте, - сказал он тихо и печально, - я сам не знаю - для чего.

Меня поразил тон его голоса, на этот раз бесконечно искренний и трогательный.

- Я долго разыскивал вас, - продолжал он, - вы не оставили адреса... Я разыскивал вас, но временами мне казалось, что я разыскиваю не вас, а самого себя. После вашего посещения что-то изменилось во мне, что-то нарушилось. Казалось, вы что-то забрали у меня и унесли с собой. Не сразу я понял, что вы забрали и унесли уверенность. Люди не любят ничего таинственного и загадочного. Для того много веков назад и возникло научное знание, чтобы освободить человечество от странного и загадочного, дать ему уверенность в себе и в законах природы. Человечество давнымдавно возмужало... Я всю жизнь прославлял знание, науку. И вдруг во мне возникло сомнение. Моя логика очутилась в лабиринте, ища выхода. Мог ли я поверить, что вымышленная мною планета существует на самом деле и, вопреки всем законам логики, я угадал реальное существование некоего путешественника, по имени Ларвеф? Я сам придумал это имя. И могу вам это доказать. Я писал свою повесть в феврале... Прочтите слово "февраль" с конца, справа налево... Вот откуда это имя Ларвеф... А вы хотите меня уверить, что вы реальность.

-Совпадение, - прервал я его, - простое совпадение. Вы еще ищете доказательства? Но стали ли бы вы их искать всерьез, если бы кто-нибудь усомнился в вашей собственной реальности? Не ищите. Все равно вам не удастся убедить меня, что я самозванец или шутник. Так кто же вы такой?

- А кто вы?

- Я астробиолог и писатель. Каждый читатель это может удостоверить. А кто может удостоверить, что вы не Ларионов, а тот, другой, кто возник вместе с игрой моего воображения? Кто это может удостоверить?

- Удостоверить? - повторил я. - Моя память. Ведь в, памяти начинаются корни, истоки каждой личности, каждого "я". Откуда бы я мог знать все, что я познал и пережил до того, как прилетел на Землю?

- Могли вообразить.

- Нет, воображение и память - это не одно и то же. Я помню свое детство и юность. Они прошли не здесь, на Земле. Тысячи событий и обстоятельств хранятся в моей памяти. Вообразить можно вещь и даже чувство, но нельзя вообразить отца, мать, братьев, сестер, дедушку с бабушкой, создать из небытия тех, кто создал тебя. Как сейчас я вижу дом, через порог которого я впервые переступил.

- Где же этот дом?

- За много световых лет отсюда. У ворот текла река. А у окна стояло дерево. Возможно, оно и сейчас стоит там и ждет моего возвращения. Милое дерево моего детства. С его ветвей впервые для меня свистела птица. Я много бы отдал, чтобы еще раз услышать ее свист.

- То, о чем вы рассказываете, могло случиться и на Земле. Тут тоже есть дома, реки и деревья, на ветвях которых поют птицы.

- Вы хотите, чтобы я вспомнил то, чего не может быть на Земле? Но Дильнея очень похожа на Землю.