Сергей Агафонов - Человечина

Вдруг могила под ним стала растворяться. Молодой бог вскочил, забросив велосипед за спину, на ноги и спрятался за мешок с горшками, который свалил у могилы.

Могила тем временем растворилась, и оттуда вышел весь в перьях и блестках, в босоножках на высокой платформе из чертовой кожи собственной персоной известный поп-сингер Прилип К — Перцовой. В руках поп-сингер держал крышку гроба. Его веки жирно вымазанные синим дрогнули и поднялись. Прилип огляделся. Заметив за мешком с ночными горшками Световида, замахнулся на него крышкой гроба, но удар не вышел. И горшки и Световид остались целы. Тогда поп-сингер покачался на зыбких ножках и побежал к кладбищенскому киоску, где для нужд посетителей днем торговали разной мелочью: презервативами, одноразовыми шприцами, вазелином, губной помадой, тенями, краской для лобковых волос, чулками, колготками, бесстыжим нижним бельем и дезодорантами для ног.

Добежав до киоска, Прилип начал ощупывать его. Найдя дверь, певец начал остервенело ее грызть. Световид схватил свой мешок и побежал к нему. Пока Прилип грыз дверь, молодой бог вытаскивал ночные горшки и расставлял их перед киоском в шахматном порядке. Закончив, молодой бог тихонько свистнул. Прилип услыхал и повернул свое рыло. Оно все было облеплено опилками.

— Пописать не желаете, мистер? — спросил Световид поп-сингера, а про себя подумал: "Куда струю поп-сингер направит — там значит быть востоку, в противоположной стороне будет запад, ну и так далее… А мне сей же секунд на велик сидать и вперед — соответствующие вешки расставлять…"

— Куда пописать? — ответил вопросом на вопрос поп-сингер.

— В горшочек.

— В который из них? Вон их сколько…

— Любой выбирайте.

Стал Прилип К- Перцовой выбирать и никак не мог остановить свой выбор на каком-нибудь одном. Каждый горшок ему по своему нравится. Это было бы еще ничего, пока писать поп-сингеру не хотелось. Но захотелось со временем, а выбор не сделан. Стал он кукситься, ножками сучить, корча его одолела. Того гляди описается.

— Пой! — приказал ему Световид, а сам думает: "В какую сторону он сое хайло направит там восток и будет, в противоположной стороне запад, ну и так далее…"

— Не могу — описаюсь! — шепчет Прилип.

— Писай в горшок!

— Не могу — не выбрал еще!

— Писай так, а потом пой!

— Не могу не в горшок писать. Не так воспитан…

— Разожми, разожми кулак, дурень! Лопнешь, ведь…

— Я лучше спою!

И запел, крутясь вокруг своей оси то, в одну, то вдругую сторону: Молодая красивая муха, Что знаешь ты о зиме? У тебя, ведь не мерзнет ухо, Не тоскует душа по весне. Ты, веселая, в теплом угаре Совершаешь люстры облет. Ничего ты муха не знаешь Про клопа вмерзшего в лед. Он, ведь муха, влюблен был в тебя, А его стрясли с ковра, Когда выпал первый снег… Эх, недолог клопий век!

— Круто! — воскликнул Световид, ошарашенный зрелищем, и зааплодировал. Прилип, качая перьями раскланялся и вернулся к двери киоска. Наконец он прогрыз ее достаточно для того, чтобы она отворилась. Певец нырнул внутрь и скоро вернулся с хоккейной клюшкой. Этим предметом Прилип К-Перцовой в один момент расколотил все горшки и стал примериваться к молодому богу, чем вернул ему осознание собственной миссии.

— Ишь, чего удумал, болезный. — сказал на это Световид и высунул из-за пазухи топор, который только что сотворил из одного из своих ребер. — На кусочки покрошу!

— Да я так только, течь вышел дать… — застеснялся вдруг Прилип и приставил себе к правому боку клюшку. По клюшке заструилась желтая водица, источая тончайший фиалковый аромат. Растекаясь, она оросила горшечные черепки, и те превратились в жуков, червяков, галок, мышей и змей. Стали они расползаться, разлетаться, разбегаться по кладбищу.

"Не прост мертвец" — подумал молодой бог и снова обнажил топор. Но стругать вешки было не из чего.

Прилип К-Перцовой бросил свою клюшку и побежал к своей могиле. Световид за ним, приметив куда клюшка показала, упав.

— Врешь — не уйдешь! — кричал он вдогонку мертвецу.

Так и вышло. Мертвец подскользнулся на одном из гадов, им же выпущенных, и упал, ломая каблуки босоножек. Молодой бог его немедленно оседлал и давай нахлестывать по жирным трясущимся щекам, осыпая с них пудру.

— Обманщик! Обманщик!

— Пусти меня, чудище! Чего я тебе сделал? — запричитал мертвяк.

— Как чего? Как чего! Куда девку дел, что по камню в твоей могиле значится? Я из нее вешек настругать хотел — границы вселенной обозначить!