Сергей Агафонов - Кодограмма сна

Кроме того, Цыпляева в комедии Пимена Кожокова "НОРМАЛЬНАЯ" создала запоминающийся образ официантки Людочки из молодежного кафе "КИБЕРШТЮКК", которая не только отлично справляется со своими обязанностями честной подавальщицы трансгенной еды и виртуальных шлемов, не грубит и не обсчитывает клиентов, но еще и постоянно повышает свой культурный уровень, т.е. читает книги, ходит в театры и кино, ежедневно принимает душ и меняет нижнее белье, даже пользуется презервативами и удаляет волосы на ногах, что очень смешно и наивно, ибо всем известно – презервативы на задних дворах супермаркетов разгружают вилами те же зайцы, что косят трын-траву по ночам, а волосы на ногах нужны для экологии души. Фильм имел успех у определенной части аудитории. На волне успеха Акулька сошлась с настоящим командармом. У него усы как руль гоночного велосипеда, ноги колесом, грудь впалая, руки длинные как у шимпанзе, лицо как блин, а задница тяжеловата для кавалериста, коим он является. У командарма есть настоящая сабля и целая орда конного войска в буйной шевелюре. Он может в любой момент ее натравить на того, кто не даст ему дань толченым чесноком и несвежими газетами. Этот оригинальный человек подарил Цепляевой ведерный кипятильник. Теперь начинающая кинозвезда может нежить свое белое рыхлое тело в горячей воде хоть каждый день. И нам с Гюльнарой Казиахметовной польза. Вода из-под девушки и на стирку и на готовку годиться. Я вот как из обезьянника выписался, так и постирался, и цикорию себе заварил. Прилег на топчанчик отдохнуть и тут встретился с глазами с В.В. Маяковским, что у меня на карточке к стенке пришпиленный висит. Он-то мне и сообщил громовым голосом:

– Завтра, генацвале Софронов, на работу можешь опоздать минуточек на триста или четыреста. Дай, генацвале Андрей, твоим коллегам как следует подготовиться к ужину – вилки-ножи помыть, скатерть постирать. Опасайся заржавленных булавок и ничего не подписывай!

Ха, как будто я могу что-то подписывать. Мое письмо с некоторых пор сплошная кодограмма сна, хоть я и не сплю, вроде… Волновало больше другое: меня собираются съесть, а мне себя даже замариновать нечем, бельишко-то я постирал! Пришлось натереться зубным порошком и завернуться в географическую карту России. Спал я на удивление беспокойно. Снились соглашения о разделе продукции между Адамом и Евой с одной стороны, Господом Богом с другой и диаволом с третьей…

На следующий день вся редакция ежедневной газеты "МОСКОВСКИЙ ОБСКУРАНТ" собралась в живом уголке, чтобы хорошенько мною закусить. Я сидел в клетке по соседству с клетками настоящих чукчей и папуасов, которые были сувенирами привезенными нашими корреспондентами из командировок, и оттуда мне было видно и слышно практически все. Вот, если бы мою клетку поставили к пигмеям, только что завалившим слона…

Сначала работники редакции притащили с улицы лист кровельного железа и четыре кирпича. Этим занимались простоволосые сотрудницы отдела искусства. На них, кроме бюстье и туфель на высоком каблуке, ничего не было. Девушек подгоняли бичами бритоголовые молодцы в строгих костюмах из отдела происшествий. От первых до моей клетки долетали капли крови, от вторых аромат одеколона "Фаренгейт".

Потом хромоногая обрюзгшая подслеповатая редактура, – несколько загадочных существ без стыда, совести, пола и возраста, – положила железный лист на кирпичи и навалила на него собрания сочинений классиков. Редакционный курьер, похожий на мышь Соню, пописал на них, а водитель редакционной машины, обличьем чистый Франкенштейн, чихнул. Возникло пламя, а вместе с ним дискуссия по поводу моей судьбы.

Ответственный секретарь редакции Грязнюк Виктор Соломонович, тряся козлиной бороденкой предложил испечь меня в угольях как не оправдавшего доверие. При этом Грязнюк беспрестанно вытирал о свой новый френч потные руки, так как его нынешняя герл-френд – компьютерная наборщица Алкина вполне откровенно флиртовала на глазах у всего собрания с молодым особистом Кругелем. О, Я мог бы рассказать при случае как эти же руки с отросшими грязными ногтями на бледных до противного пальцах исполняли в одном частном доме на фортепьянах легкомысленные куплеты в рассуждении… Но пусть за меня лучше скажет поэт: