Сергей Агафонов - Кодограмма сна

Его тело довольно быстро прореживало воздух в достаточно глубоком колодце, ибо не было примет, которые указывали бы на скорое появления дна. К примеру, не дымились волосы и не обугливалась одежда и кожные покровы. Напротив, Андрей чувствовал себя достаточно комфортно. Встречные потоки воздуха прекрасно освежали, что было нелишне после бессонной душной ночи и копания в земле под палящим солнцем. Колодец был весьма светел. Дыру Софронов проломил большую. Комфорт, свет и отсутствие вредных насекомых способствовали спокойному анализу наблюдений за проносящимся мимо пейзажем.

Приходиться признать, что был он весьма однообразен и представлял собой бесконечную череду шестигранных галерей, отделенных от колодца невысокими перилами черного металла и соединенных друг с другом винтовыми лестницами. За перилами виднелись книжные полки, плотно заставленные книгами с одинаковыми или очень похожими друг на друга корешками. Видимо, данный колодец с несметным количеством книг был не единственным в этом подземном мире. Софронов заметил, что на некоторых галереях одна грань с разных сторон отсутствовала, а вместо нее был довольно длинный коридор, в конце которого виднелся частокол перил и все те же одинаковые книги. В тех колодцах тоже было достаточно светло. "Может, я не один такой сюда вломился?" – подумал на лету Софронов, но сколько не вглядывался, вертя головой, в других колодцах никаких летунов не заметил. В начале же каждого коридора имелись рекламные плакаты, указывающие на наличие в нем санузла, точки быстрого питания, автоматической прачечной, телефона, ксерокса, массажного и зубоврачебного кабинетов, кинотеатра, дансинга, амбулатории, опорного пункта общественной безопасности, Интернет-кафе, аптеки, супермаркета, тренажерного зала, публичного дома, полпивной и самое главное – станции метрополитена! Все это, и особенно последнее, вероятно, могло служить объяснением того, что Андрей, летя уже долгое время, не заметил у книжных полок ни единой живой души. Не считать же таковыми бритоголовых личностей с синюшными лицами в рыжих от нечистот мятых одеждах полувоенного образца и тяжелых ботинках, без пола и возраста, которые подпирали стены в вышеописанных коридорах, но завидя летящего вниз Андрея бросались к перилам и, свесясь, кричали ему в след:

– А вот, кому героин!

– А вот, кому клофелин!

– А вот, кому имодиум!

Кроме них в коридорах мелькали еще какие-то фигуры, но их облик был уж совсем невразумительным. Коридоры, в отличии от колодца по которому летел Андрей, освещались скудно. Россыпи маленьких разноцветных лампочек, наверное, вывески, и все. Из коридоров же доносились обрывки различных музыкальных произведений настолько фрагментарные, что опознать их было невозможно. Не Вагнер, не Прокофьев, не Дунаевский, не Боб Дилан, не ОРБ, не, не, не и еще раз не, но что-то звучало, будто бракованная мягкая игрушка сочинила и сыграла на бытовой технике вроде стиральной машины.

Такое однообразие не могло не утомить и Софронов решил сделать остановку, чтобы отдохнуть и разведать, что здесь к чему. Для этого ему очень пригодилась лопата. Молодой человек подгадал, когда будет галерея сплошных книжных полок, чтобы не вступать ко многому обязывающие контакты с бритоголовыми и на лету просунул штык лопаты между перилами и повернул на 90 градусов. Лопата застряла. Ловкий парень подтянулся по ней к ограждению и перелез на галерею. Прислушался. Бритоголовые не спешили проследовать за, как они вроде бы предполагали, судя по их крикам, потенциальным покупателем их зелья. Тем лучше. Можно перевести дух и осмотреться.

Кроме книг – ничего. Андрей попробовал снять одну с полки. Чем Мовсесян не шутит, может где-то здесь стоит КНИГА МАЛГИЛ. Попробовал другую, третью, четвертую и так далее. Не вышло. Книги стояли на полках так тесно, будто склеенные. Тогда на помощь пришла лопата. Сообразительный молодец все-таки умудрился просунуть лезвие лопаты между книг и своротил на пол галереи целый ряд. Несмотря на вложенные усилия, обильно пролитый пот и вычурный мат сквозь скрипение зубов, для Софронова такой успех был неожиданностью. Когда книги посыпались с полки он замер, ожидая чего-то необычного. Но раз, два, три… и ничего не произошло. Андрей вытер пот и стал листать книги одну за другой. Обложки ничем особенным на себя внимания не обращали. Обыкновенные переплеты твердого картона, оклеенные мраморной бумагой. На переплетах никаких выходных данных. Внутри страницы покрыты письменами до смешного схожими с собственными софроновскими кодограммами сна. Вдруг в одной из книг Софронову бросилось в глаза нечто вроде чернильной кляксы. Оказался штамп! Он гласил: