Александр Громов - Ребус-фактор

То-то и оно, что нет. Мы с мамой лишь понимающе переглянулись, услыхав по радио о нежданно посыпавшихся на Твердь благах. Мы не знали, сцепились ли уже Земля с Марцией в войне где-нибудь на дальней периферии или еще нет, но для того, чтобы понять суть происходящего, знать это было не обязательно. Земля пыталась купить нашу лояльность. Ну-ну. Во-первых, поздно там спохватились. Во-вторых, подкуп – оружие слабого. Сильный просто берет, что хочет, и бьет в морду каждого, кому это не нравится. До недавнего времени метрополия вела себя с нами как сильный со слабым…

Выводы напрашивались сами. По-моему, их сделали не только мы с мамой, но и большинство населения Тверди. Я почти не вынимал из уха горошину приемника и старался не возить Дженни в глушь, лишенную мобильной связи. Исчезновение связи там, где она должна быть, явилось бы для меня сигналом: немедленно возвращайся! Само собой, еще более внятным сигналом для меня стал бы телефонный звонок от мамы, Рамона или дяди Варлама.

Вопрос одного-двух часов, не более. Мой антиграв-катер несказанно уродлив, зато быстр. А отдых перед серьезной работой еще никому не мешал.

Расслабленно валяясь на одеяле, я был готов к действию. Копаясь в почве, считая червей и личинок, ведя в джунглях учет эхо-слизней и ящериц, я был готов действовать точно, напористо и без колебаний. Лаская по ночам Дженни, я был готов начать действовать в любую минуту и лишь надеялся, что приказ не придет в эту самую минуту. Лишь в одном у меня не было сомнений: он придет.

– Метрополия показала слабину – это же праздник минимум для половины твердиан! – говорил мне дядя Варлам, а я ловил на лету. – Кое– кто воодушевится, вообразив, что теперь мы можем ставить условия, – и ошибется. Землянам будет проще направить к нам войска для восстановления порядка, застращать население и сменить Администрацию. Кстати, именно по этой причине Администрация предпочтет не слишком мешать нам. Она уже сейчас закрывает глаза на многое. Но в любом случае начать восстание должен народ, а наше дело – возглавить его, когда придет время…

Он еще употребил выражение «оседлать волну». Что ж, может, так и надо делать революцию. Всегда ведь откуда-то, как чертик из табакерки, выскакивают лидеры, причем в нужный момент и с такой группой поддержки, что не очень-то вякнешь против. А ведь формально никакой подпольной организации патриотов Тверди по сию пору не существовало. Лишь слегка изменился тон газетных статей и радиопередач, а полиция делала вид, что не замечает листовок, распространяемых неизвестно кем по городам, селам и фермам обоих наших материков…

Ничего особо криминального в тех листовках, кстати, не было. Немного цифр и несколько вопросов без ответов, больше ничего. Ни подрывных лозунгов, ни призывов типа: «К оружию, граждане!». Даже в прежние времена распространителю таких листовок, конечно, отбили бы почки в полицейском участке и подержали бы месяц-другой в камере с рецидивистами, но по суду, пожалуй, оправдали бы.

А попробуйте запретить разговоры фермеров в бесчисленных деревенских кабачках, болтовню кумушек на завалинках, говорливых сельских почтальонов, разносящих новости, сезонных рабочих, занимающихся тем же, и так далее. Пропаганда, особенно если она ненавязчива, хорошо ложится на подготовленную почву. Сторонников нашего дела мы имели повсюду, это была вода, которая точит камень, и большинство «водяных капелек» даже не догадывалось о том, что их действия кем-то направлены и включены в расчет. А взрывообразно распространившиеся анекдоты про Администрацию, метрополию и землян? А уличные песенки? «В наше время чего не следовало бы говорить, то поется», – справедливо утверждал тот же Фигаро. Эти песенки нимало не походили на то, чем нас мучила в школе дама Фарбергам, выдавая сложные оратории за творчество наших предков-первопоселенцев. Прямо скажу, хулиганские были песенки, а главное, их незамысловатые мотивчики застревали в голове сразу и навечно. Вся Твердь насвистывала их совершенно открыто. За что тащить в кутузку – за мотивчик?

Кое-где полиция все-таки озверела, но таких мест было немного. Большей частью она притихла на всякий случай, гадая, как повернется дело. Но и действие ее, и бездействие одинаково провоцировали народ вести себя смелее. А что потом – еще смелее? Ну да. Положительная обратная связь – так это называется в радиотехнике. А в механике – разнос. Вплоть до разрушения всей конструкции.

– Дженни! – крикнул я, устав лежать без дела, и мне тотчас ответили эхо-слизни: «Дженни… Дженни… Дженни…» Имя моей женщины пошло в лес, постепенно затихая. Мне было жаль, что оно не может обежать весь материк, – эхо-слизень воспроизводит громкие звуки с некоторым ослаблением, второй в эстафете еще немного ослабляет их, и так далее до тех пор, пока сила звука не уйдет под порог реагирования. Будь иначе, какая жуткая какофония вечно наполняла бы лес!