Александр Громов - Ребус-фактор

Не будь Боб моим давним приятелем, не посети мы с ним Землю, я, наверное, впал бы в истерику при виде роскоши поместья Залесски. Я-то знал, каково живется фермерам и горожанам, а один раз побывал в лагере для новопоселенцев. Любить их мне было, в общем-то, не с чего, очень многие из них охотно сотрудничали с землянами, но то, что я увидел за проволокой… бр-р… По возвращении мало кто верил мне, что охрана расстреливает обитателей лагеря, уличенных в таком вопиющем «нарушении внутреннего распорядка», как людоедство, да только «нарушителей» не становится меньше. Кто верил, те пожимали плечами и говорили в ответ какие-то банальности. Всех этих согнанных в лагеря людей, подкормив немного, можно было бы использовать на работах по восстановлению разрушенного войной хозяйства, а уж их дети точно не были ни в чем виновны. Кто и почему забыл о них и кто за это ответит?

Я знал, что никто. Может, у нас не хватало рабочей силы, зато было много времени. Разрушенное постепенно восстановят и так, а об этих несчастных – забудут. Уже забыли. Может, потому что Твердь нужна коренным твердианам, а не каким-то пришлым? Может, из мести за коллаборационизм? Нет. То есть да, но не в такой степени. Настоящая причина еще проще: никому неохота возиться.

На пороге дома нас встретил вышколенный дворецкий. Какой-то тип в отдалении брил газон. Садовник деловито щелкал ножницами, временами отступая на шаг от куста и осматривая творение критическим взглядом художника. Остальных слуг не было видно, что и правильно: на кой черт хозяину любоваться на них, если они в данный момент не нужны?

Майлза Залесски мы нашли на задней веранде. Розовый бодрый старик сидел в шезлонге возле бассейна и приветствовал нас дружелюбным кивком. Второй кивок предназначался бармену, живо соорудившему для нас с Бобом два коктейля.

– Это Ларс, папа, – почтительно сказал Боб, садясь в свой шезлонг и предлагая мне жестом последовать его примеру. – Я говорил тебе о нем.

– Помню, – ответствовал Майлз. – Хорош, да?

– Да, – кивнул Боб.

– Горяч только?

– Немного.

– Ну, с возрастом это обычно проходит, – добродушно сказал Майлз. – Будь как дома, Ларс. Искупаться хочешь? Без церемоний.

– Э-э… может быть, позже?

Признаюсь, я был немного ошарашен, услыхав, как отец с сыном ведут разговор обо мне в моем присутствии. Обычно мы на Тверди обходимся без особых церемоний, но это уж было слишком. Или, может, папаша Майлз начал потихоньку выживать из ума?

– Я слышал, ты помогал учиться моему парню, – сказал Майлз, обращаясь на сей раз ко мне.

– Немного. Он мне тоже помогал.

– Приятно слышать.

И потекла неспешная беседа под коктейль, ни к чему не обязывающая беседа о пустяках. Была подана легкая закуска. Потом папаша Майлз сказал, что становится жарко, и предложил окунуться. Мы скинули одежду, поплескались в бассейне и вернулись в шезлонги. Какое-то время Майлза интересовала моя роль в нашей победе, и я сказал, что роль была довольно-таки скромная и что дядя Варлам сделал гораздо больше. Майлз зачем-то повторил вопрос Боба о том, дядя ли мне Варлам Гергай, и покивал, когда я объяснил, кто мы с ним такие друг другу.

Смотрины – вот на что это было похоже. Старик Майлз изучал меня, и я это понял. Не знаю, догадался ли он, что я это понял, но следующий вопрос прозвучал более интригующе:

– Чем бы ты хотел заниматься, Ларс? Боб говорил, что ты хорошо справлялся в «Инжиниринг».

– Пожалуй, я хотел бы заниматься тем же самым, – ответил я.

«Дурак! Дурак!» – пискнул кто-то в моей голове. Вот так люди и упускают шансы, которые второй раз в жизни, может, и не представятся. Инженер, даже главный, для Майлза Залесски – очень малая величина. Вероятно, он хотел услышать о моих политических амбициях – да только я сказал то, что сказал. И мог бы повторить. Политика мне поперек горла.

– Молодой, – сказал Майлз, не обращаясь ни к кому.

Еще какое-то время мы болтали ни о чем, а потом Боб заявил, что нам пора. На обратном пути я гадал, что все это значило, и не пришел ни к какому выводу. Наверное, Майлз просто присматривался ко мне, и здесь имело значение все: моя роль в борьбе с метрополией, моя нынешняя работа, мои отношения с дядей Варламом, моя молодость, наконец.

– А ты понравился отцу, – сказал Боб и посмотрел на меня, ожидая реакции.

Я промолчал. Боб улыбнулся и легонько кивнул.

– Кстати, а чем бы ты на самом деле хотел заняться в ближайшие годы? – спросил он.

Некоторые никак не могут поверить, что собеседник не хитрит.