Валерий Алексеев - Школа одаренных переростков

— В семь утра. Выезжать надо в пять.

— Так автобусы в такую рань еще не ходят! На чем же мы с тобой поедем?

— Не мы с тобой, а я один. Школа пришлет за мной машину.

— Еще что выдумал: один! — сказала мама и все-таки не выдержала, заплакала. — Вещи собирать надо…

— Никаких вещей, мама! Всё там будет. Униформа, спецодежда, — всё бесплатное. Меня предупредили, чтобы не было большого багажа. Только самое любимое. Вот — вельветовые брюки надену, куртку стёганую возьму. Пару книг, зубную щетку, полотенце. Кеды. И всё!

— А теплое? — ужаснулась мама. — Ведь Сибирь же! А зимнее?

— Ну мама, как ты не понимаешь? Самолетом лечу, потом вертолетом… — Это была правда. — Только самое необходимое. Там целый научный городок, свое телевидение…

— Сыночек, миленький, не пущу! — в голос заплакала мама.

Я вскочил, обнял ее за плечи, начал утешать:

— Ну, ну, мама… Ну, ну… Всё хорошо… Всё очень хорошо.

Мама притихла и слушала меня, изредка всхлипывая.

— Нам с тобой повезло, — набираясь уверенности, говорил я. — Мне сказали, что я у тебя одаренный. Мне совершенно необходимо учиться в этой школе. Я буду писать тебе письма раз в неделю… нет, два раза в неделю, а хочешь — каждый день. Хочешь, каждый день?

— Сфотографируйся там… в спецодежде, — сквозь слёзы сказала мама. — Я отцу покажу…

Всю ночь мы не спали: укладывали вещи в сумку, вынимали, спорили.

Мама хотела, чтобы я взял валенки.

Я отбивался как мог, но наконец сдался — чтобы её успокоить.

Взамен я выторговал у мамы согласие не провожать меня до аэропорта. Пришлось сочинить, что школьная «волга» будет заполнена до отказа.

Под утро, часов около пяти, мы присели — на дорожку.

— Это ж надо, — сказала мама почти спокойно (навязав мне валенки, она очень повеселела). — Еще вчера мы ничего с тобой такого и не думали… А если бы ты не прочитал это объявление?

— Я не мог его не прочитать, — сказал я уверенно.

Мы поднялись.

— Билет! — вскрикнула мама. — Билет не забыл?

Новенький красивый авиационный билет лежал у меня в нагрудном кармане.

— Даже проезд оплатили, — тихо сказала мама. — Добрые люди. А школьные бумаги я тебе, вышлю, ты не бойся.

Я и не боялся. Глаза б мои их не видели, этих школьных бумаг!

Первый раз в жизни я летел на самолете.

То ли из-за бессонной ночи, то ли просто от волнения, но у меня всё плыло перед глазами, мерцало и зыбилось. Как в стереокино, когда вертишься на стуле и не можешь найти свою точку.

Помню только, что за Уралом под крылом самолета потянулись грязновато-рыжие, замусоренные красным хворостом снега. Я успел сообразить, что это не хворост, а тайга, зевнул, подумал лениво:

"Ничего себе сентябрь! Прохладно будет в куртке", — и как будто провалился сквозь тонкий лед в темноту сна.

Не помню, как объявили посадку, как приземлились… не помню даже, сколько пассажиров было в самолете и были ли они вообще.

Совершенно неожиданно оказался на борту вертолета. Я сидел за спиной у пилота, без сопровождающих, без попутчиков и, привалившись к окну, смотрел вниз, на тайгу и озера. Снега здесь не было, лес стоял ярко-желтый, озёра (их было множество) синели неправдоподобно и радостно.

Пилот в шлемофоне и кожаной куртке похож был на большую заводную игрушку. Он механически работал руками, лица его мне не было видно.

Душа моя пела: целый вертолет везет меня одного! Наверно, я действительно сверходаренный. Супервундеркинд!

А может, там готовят космонавтов?

Сомнения грызли, конечно: какой я вундеркинд, если не помню даже признаков делимости на девять, а в шахматы играю хуже всех в классе?

Но вертолет — вот он, грохочет, трясется весь для меня одного!

Тут пилот неуклюже обернулся и показал рукой на окно.

Я приник лицом к толстому стеклу.

Внизу были всё те же желтые лиственницы, похожие на облезлых лисиц. Среди них голубели озера. Одно из них было необычно круглое.

Ну озеро, и что?

И тут сквозь голубую воду я увидел прямоугольные светло-серые корпуса. Теннисный корт, бассейн, пальмы.

Да, возле бассейна, склонившись одна к другой, росло несколько пальм, невозможно было ошибиться.

Пальмы? В Западной Сибири? В вечной мерзлоте?

Вертолет, накренившись, пошел на снижение, и поверхность озера стала выпуклой.

Вздулась, как огромный пузырь.

Это был совершенно прозрачный купол!

Где-то я читал, что под куполом строить нельзя: парниковый эффект, температура будет слишком высокая. Но вот — построили же!