Гораций Гоулд - Вопрос Формы

Такси затормозило у тротуара. Он просунул в окошко деньги и выскочил из машины. Ревущий дождь захлестывал его. Превозмогая порывы ветра, он устремился к подъезду.

Задыхающийся, промокший до ниточки и наполовину раскаивающийся в капризе, заставившем его носиться с тремя бродягами-кататониками, он вынул из кармана промокшее удостоверение и показал его девушке, сидевшей за столом в приемной.

- О, газетчик! Что у нас, какая-нибудь сенсация?

- Ничего особенного, - ответил он небрежно. - Какого-то бродягу нашли на углу Йоркской и Девяносто первой. Он что, в палате наверху?

Девушка посмотрела в журнал и кивнула.

- Он ваш родственник?

- Внучек.

Выйдя из лифта, он уверенно зашагал по длинному белому коридору. У входа в палату он столкнулся с редактором замерзшим, промокшим и недовольным.

Дежурный доктор искоса посмотрел на них, когда они бесшумно вклинились в круг практикантов, обступивших кровать.

Кататоника уже раздели, вытерли и растерли спиртом. Мышцы его были расслаблены, глаза прикрыты, челюсть по-идиотски отвисла На шее была видна темная полоска от удаленного хирургического пластыря Гилрой увидел часть шва под остриженными волосами.

- Кататоник, док? - тихо спросил он.

- Вы еще кто такой? - резко выпалил доктор.

- Гилрой... "Морнинг Пост".

Доктор снова посмотрел на лежащего на кровати человека.

- Кататоник, несомненно. Никаких признаков алкоголя или наркотиков. Легкое истощение.

Гилрой деликатно отпихнул локтями пару практикантов и пробрался поближе к врачу.

- Но инсулиновый шок ведь не дал результатов? Чего и следовало ожидать.

- Почему? - удивленно спросил доктор. - При кататонии он всегда действует... По крайне мере, временно.

- Но в данном конкретном случае ничего не выходит, не так ли? - стоял на своем Гилрой.

Голос доктора звучал тихо, как бы признавая поражение.

- Да.

- О чем вы? - раздраженно спросил редактор. - И что такое кататония? Паралич?

- Это последняя стадия шизофрении, - ответил доктор. Мозг восстает против груза ответственности и забот и ищет в своей памяти время, когда ничто его не обременяло. Он возвращается в детство, но в детстве тоже были свои заботы; возвращается еще глубже, но заботы начинались с самых ранних дней. Наконец, он замирает на стадии предродового умственного состояния.

- Но в таких случаях имеет место постепенная дегенерация, - вставил Гилрой - Задолго до наступления полного умственного вырождения, болезнь обнаруживается и человека помещают в больницу. Он проходит через безумие, идиотизм и после долгих лет медленной дегенерации кончает тем, что отказывается использовать свои мышцы и свой мозг.

Редактор выглядел удивленным.

- Почему же инсулиновый шок должен вывести его из такого состояния?

- Он и не должен! - выпалил Гилрой.

- Нет, должен! - сердито ответил доктор. - Инсулин резко снижает содержание сахара в крови и вызывает шок. Внезапный сахарный голод выбивает кататоника из состояния пассивности.

- Верно, - ответил Гилрой. - Из этого и видно, что в данном случае мы имеем дело не с кататонией! Перед нами что-то, очень похожее на кататонию, но где вы видели кататонике, способного на произвольные мышечные движения? И задержки слюнотечения тоже не наблюдается. Думаю, что это паралич.

- Вызванный чем? - едко спросил доктор.

- Это уж вы должны знать, чем. Я не медик. А что вы скажете о разрезе на шее?

- Чепуха! От разреза до двигательного нерва добрая четверть дюйма. Он здесь ни при чем.

- Вы ошибаетесь, док, - тихо сказал Гилрой. - Разрез под затылком очень даже при чем, а кататонию нельзя вызвать хирургическим путем. Она может быть причинена повреждениями органов, но процесс дегенерации в таком случае будет развиваться очень медленно. Этого человека умышленно оставили там, где его нашли, так же, как и других.

- Похоже, что ты прав, Гилрой. - Заметил редактор. Что-то здесь не то. И у всех троих одинаковые разрезы?

- Абсолютно. В одном и том же месте: под самым затылком, налево от позвоночного столба. Видели ли вы когда-нибудь более беспомощного человека? Ну, как повашему, смог бы он удрать из больницы, хотя бы из кабинета частного хирурга?

Доктор отпустил практикантов и начал собирать свои инструменты, готовясь уйти.

- Не вижу никакого мотива. Все трое истощены, плохо одеты, жили, судя по всему, в полной нищете. Кому бы понадобилось расправляться с ними?

Гилрой преградил ему путь.

- Да причем здесь расправа или месть! Над ними ведь могли экспериментировать.