Роберт Уильямс - Пропавший линкор

Все произошло очень быстро, но я отчетливо видел, что произошло. Сатанас был защищен каким-то видом силового поля, которое не пропускало ни один материальный объект. Но это поле не могло остановить молнию, и прежде чем призма вырвалась из рук Роммера, разряд пробил защитную стену, стеклянный шар и ударил в самый центр массы, которая и была Сатанасом!

Если бы Роммер на секунду опоздал или поспешил, то второго шанса у него не было бы. Но прыгнул он вовремя. Призма, действовавшая по приказу Сатанаса, уже не могла остановить разряд…

Сама по себе призма двигалась очень быстро. Но реле, которое её формировало, медленно набирало разряд. Да и сами призмы порой двигались заторможенно. Видимо, в это время Сатанас переключал свое внимание на что-то другое. Я заметил эту медлительность. А Роммер, видимо, все четко рассчитал, всю сложность механических движений призм, поскольку приказам Сатанаса приходилось проходить через ряд реле и радиопередатчик. От радиопередатчика сигнал шел в призму, где другие реле преобразовывали импульс в механическое движение. Один импульс открывал затвор призмы, другой приказывал выпустить разряд. Третий приказывал прекратить формирование нового заряда и закрыть «затвор».

Для электромеханического устройства настоящим чудом было то, что призмы работают столь четко и слаженно. Однако все рассчитать так четко, как это сделал Роммер, было и в самом деле трудно. Однако его расчет оказался верен, и разряд поразил не меня, а Сатанаса…

От сероватой массы огромного головного мозга повалил гу-стой вонючий дым. Расплавленное стекло отчасти сползло на «подставку», а часть осколков, словно дробь, врезались в плоть мозга. Из-за вони в комнате невозможно было дышать.

Сатанас тут же занялся лечением, призвав на помощь свою медицину. И вновь Роммер оказался быстрее машин.

Он выпустил из рук призму, а потом крикнул:

— Бежим!

Только мне не требовалось этого приказа.

Мозг не был мертв. Он был всего лишь ранен. Да, он умирал, но он боролся, и призмы, разом приведенные в действие, оказались гораздо опаснее когтей обезумевшего льва.

Мы со всех ног помчались по туннелю, и я услышал пере звон колокольчиков призм, которые помчались следом за нами. А потом вслед нам ударили молнии.

Но призмы были не нацелены в нас. Обезумевший мозг, умирая, палил из призм во все стороны. Некоторые из молний, как мне показалось, ударили в сам мозг. Некоторые из них попали в другие призмы. Я так думаю, потому что за спиной у нас раздались взрывы, а кроме призм, взрываться там было нечему.

Вокруг нас с потолка падали камни, стены дрожали. Казалось, потолок подземного города вот-вот обрушится… Мы со всех ног бежали к колодцу.

Не знаю, как нам удалось подняться по лестнице, но нам это удалось. Однако, даже оказавшись на поверхности, я чувствовал, как у меня под ногами от подземных взрывов дрожит земля. Каждый раз, когда земля вздрагивала, я радостно кричал. В конце концов глухой подземный грохот смолк.

Сатанас — зловещий разум, созданный учеными на древнем материке Му, — чудовище, которое спало долгие века, наконец-то было мертво, уничтожено находчивым Джоном Роммером. Когда Сатанас погиб, многие призмы находились на поверхности. Но мы так и не увидит и не нашли ни одну из них. Возможно, они до сих пор лежат где-то в непроходимых джунглях Юкатана.

Мы больше не пытались спуститься в колодец и пробраться в туннели подземного города. От взрывов обрушились тонны породы. Мы даже не пытались расчистить эти подземные ходы. Единственным нашим желание было как можно скорее покинуть Юкатан. Конечно, нам пришлось совершить долгий переход через джунгли, пересечь горы и спуститься к океану. А потом мы вернулись в Нью-Йорк.

Вскоре Маршал Хантер сильно изменился. Теперь он и смотреть не желал ни на один древний манускрипт. А если кто-нибудь при нем упоминал Юкатан, Марш вздрагивал.

Его снова манили огни Бродвея, и он старался как можно быстрее забыть о том, что случилось…

Иногда мистер и миссис Роммер вырывали Марша из потока светской жизни, и они приходили в гости ко мне. Миссис Экла Роммер была всегда очень мила со мной.

Когда они приезжали ко мне, мы проводили спокойный вечер за партией бриджа. И я старался не участвовать ни в чем более волнительном, чем составление контрактов.

Туше — на фехтовальном жаргоне означает «укол».