Ника Созонова: Сказ о пути

— Ого, какие умные слова ты знаешь, малыш… — пробормотал Дийк, исследуя аборигена. Прямой опасности не было, но он оставался напряженным: ребенок, один среди кучи трупов, мог сулить проблемы и трудности, а их мало кто любит. — Ты кто?

— Я Наки.

Значит, девочка. Он отвел от нее глаза и вновь обратил их на женский труп.

— Что у вас тут произошло?

— Наше селение принадлежало лорду Ротриму. Лорд Таф сжег его, потому что до этого лорд Ротрим уничтожил его владение. Он послал туда одного из своих рабов, больного чумой, потому что лорд Таф танцевал с леди Делой целых три танца на маскараде в честь дня рождения королевы, а лорд Ротрим только два. Откуда ты взялся, если ничего не слышал? У нас это все знают. Только мы надеялись, что это случится не с нами. Ближе к владениям лорда Тафа есть другое селение, и все ожидали, что ответный удар будет направлен на них.

— В забавные игры у вас тут лорды играют…

— Как и везде, — она пошевелила плечом под тулупом — должно быть, философски пожала. — Или у вас они играют в другие?

— Везде, говоришь… Теперь я понимаю, отчего у вас так пустынно. Просто чудо, что кроме ваших лордов еще остался кто-то, кто сеет им хлеб и кует оружие.

— Ты странно говоришь: вроде складно, но как-то не так.

— Потому что я чужой здесь. («Как и везде, впрочем. Чужой, чуждый всем — и вашему миру, и любому иному», — но это уже про себя.)

Девочка кивнула, принимая к сведению, и подошла ближе.

— Это моя мама, — спокойно сообщила она. — А там, — неопределенное движение в сторону обгоревшего скелета хижины, — мой отец. Только на него страшно смотреть — весь черный, и кожи не осталось, сгорела. А мама — ничего, красивая, — она провела пальцами по твердому лбу и пряди заиндевелых волос.

Странная девочка. Другая бы плакала, а эта только смотрит с непонятным выражением да хмурится. А глазами пошла в мать: такие же дымчато-голубые и чистые, с рыжеватыми искрами.

— А ты-то как жива осталась?

Дийк понимал, что не может просто уйти и оставить ее здесь, в руинах родного селения, среди окровавленных тел. Не зная, что предпринять, он задавал вопросы, дабы протянуть время.

— Я спряталась, и меня не заметили. Я маленькая — меня никогда не замечают.

Почувствовав его растерянность, она сама протянула спасительную соломинку:

— У меня брат в городе служит, в дворцовой охране. До него два дня пути, дорогу я знаю. Если хочешь, можешь меня проводить.

Сказала, словно оказала ему великую милость — усмехнулся про себя Дийк. Пожалуй, ради успокоения собственной совести можно потратить еще пару дней на этот неприветливый — ледяной и кровавый, мир.

— Так и быть. Собери свои вещи — и двинемся. Заночуем в пути — у меня нет желания спать по соседству с уснувшими вечным сном.

— Мне нечего собирать: все, что у меня было, — сгорело, все, что есть, — на мне.

Дийк думал, что она будет непрерывно болтать, как все дети, но Наки молчала. Он ожидал нытья, но девочка лишь тихонько сопела, проваливаясь в очередной сугроб почти по шею. Он не выдержал сам и понес ее на спине, поверх рюкзака. Наки не возражала и, кажется, даже задремала, уткнувшись носом ему в макушку. Она казалась невесомой с виду, но только не огромный тулуп — и он быстро выдохся. Рюкзак немилосердно натирал плечи, ноги было все тяжелее вытаскивать из рассыпчатого снежного месива. Поэтому, заметив расщелину между двумя огромными валунами, Дийк устремился туда.

Здесь почти не поддувал ветер, и было гораздо теплее, чем на открытом месте. Дийк сгрузил с себя девочку и уложил на свою крутку. Сам завернулся в одеяло (это была одна из тех редких вещей, что он всегда таскал за спиной и любил трепетно и нежно — за теплоту, пушистость и малую промокаемость). Под боком присторился Гоа — идеальная грелка и защитник в одном лице. Рыш тихо и мелодично посвистывал, как делал всегда, перед тем как заснуть.

— А ты серый…

Дийк уже почти отключился, и голос девочки неприятно прорезал слух и сознание.

— О чем ты? — Он приоткрыл слипающиеся веки.

Наки сидела, сжавшись в комочек под своим тулупом, и не отрывала от него пристальных дымчатых глаз.

— Я замерзла. Хотела перебраться к тебе поближе и поняла, что ты серый. И испугалась. У тебя волосы стального цвета, и глаза тоже. А еще твой зверь — он так странно выглядит, я таких ни разy не встречала.

Дийк вздохнул, покорно и коротко, и отвернул край одеяла, освобождая место рядом с собой.

— Я не причиню тебе вреда. Если б хотел это сделать, не тащил бы на себе так долго. Грейся — ни я, ни мой зверь тебя не съедим. Он меня слушается и вообще — маленькими девочками не питается.