Роберт Говард: Разбитые кулаки

- Да кто он такой? - рассердился я. - Откуда он, вообще, взялся?

- Просто жирный мошенник, - ответил Старк. - Поднял восстание и отхватил себе клочок земли.

Теперь называет себя диктатором. Что ж, он и впрямь большая шишка в Пуэрто-Гренаде и на примыкающих к ней сорока милях джунглей.

Меня он сцапал, когда я доставил быка. Требует, чтобы я продал ему мой пароход за смехотворную цену. Решил, видите ли, сделать из него канонерку! Когда я отказался, он приковал меня к этой забытой Богом помойке.

- Каким образом? - поинтересовался я.

- Упрятал в кутузку всю мою команду, - проворчал Старк. - Обвинил в нарушении общественного покоя, а закон, между прочим, состряпал тут же. Я не могу поднять якорь, пока он не выпустит ребят, а он не собирается отпустить команду, пока я не уступлю судно этак за четверть стоимости.

Тут мы услышали звяканье шпор и бряканье сабли о мостовую, и в патио вошел дон Рафаэль. Следом появился генерал Сальвадор.

- А, капитан Старк, - с усмешкой молвил дон Рафаэль. - Ну и как вам наш новый бычок?

- Думаю, он способен забодать любого в этой паршивой дыре, если дадите ему шанс, - проворчал Старк.

Дон Рафаэль чуточку нахмурился, затем усмехнулся и сказал:

- В этом я с вами согласен! Мне тоже сдается, что он уложит Диего.

- Позвольте усомниться, - возразил Сальвадор, почесывая нос. - Диего разорвет эту шавку на части.

- Ставлю десять тысяч песо на гринго! - воскликнул дон Рафаэль.

- Идет! - согласился Сальвадор, угостив меня убийственным взглядом.

- Погодите минутку, - вмешался я. - Разве здесь найдутся перчатки?

- У Диего найдутся, - ответил дон Рафаэль. - Он всегда возит с собой лишнюю пару. Итак, Сальвадор, вернемся к празднику. Пускай глашатаи повсюду объявят: мне угодно, чтобы весь народ Пуэрто-Гренады - солдаты и гражданское население - присутствовал на первом в республике состязании боксеров.

Когда они ушли, Старк возбужденно произнес:

- Нет, ребята, вы слыхали? Тут соберутся все солдаты. Тюрьма останется без охраны! На борту у меня есть динамит, в разгар матча я взорву кутузку, вызволю команду и ударюсь в бега!

- Жалко, что мы не сможем драпануть с вами, - посетовал Джонни. Наверно, эти проклятые сторожа не слезут с наших шей.

- Я сообщу о вас ближайшему американскому консулу, - пообещал Старк, затем пожал нам руки и ушел в весьма приподнятом настроении.

Медленно тянулись часы. Мы слышали, как на плазе сколачивают ринг. Я без устали пил воду, тщась утолить жажду, вызванную густо наперченным обедом. Через пару часов Сальвадор вернулся со взводом солдат и вывел нас со двора. Посреди плазы стоял помост, а вокруг него, похоже, собрался весь город. Зажиточные горожане расселись на стульях вокруг ринга, а кто победнее - стояли и сидели на брусчатке. На заднем плане я заметил капитана Старка, он ответил на мой взгляд многозначительной улыбкой.

Дон Рафаэль расположился в золоченом резном кресле на платформе с балдахином, его окружала щеголяющая кружевами и аксельбантами челядь со своими женами. Диктатор ухмылялся, как мордастый кот.

Я влез на ринг, грубо сколоченный из неструганных досок и даже не прикрытый брезентом, толпа замахала кулаками и огласила небеса криками "Янь-ки!" или чем-то вроде этого. Джонни побледнел и высказался в том смысле, что мы, очевидно, здесь не слишком популярны. Затем на ринг вышел Диего, и публика разразилась приветственным ревом.

Он был примерно моего веса, коренаст, мускулист, смуглокож, низколоб и мрачен.

- Черт побери, а ведь я его видел! - сказал я. - Он выступал в Калифорнии меньше года назад. Тогда его звали Диего Зорилла, Тореадор.

- Какая у него техника? - озабоченно спросил Джонни.

- Хлесткий удар правой способен опрокинуть линейный корабль. Он нокаутировал в Штатах нескольких второразрядных боксеров, потом нарвался на старину Спайка Маккоя и послужил ему грушей. После этого Диего вроде бы оставил бокс и вернулся к рогатому скоту.

- На вид он в хорошей форме, - заметил Джонни. - Не рискуй, Стив. Дон Рафаэль ставит на тебя, он огорчится, если проиграешь.

- А уж как я огорчусь! - хмыкнул я. - Не дрейфь. Я не позволю себя уложить какому-то забойщику коров.

Диего был в боевом облачении, я за неимением оного сбросил рубаху и позволил зашнуровать на своих руках старые заскорузлые перчатки, которые почему-то возил с собой Диего. Ему прислуживала целая свора секундантов, а судьей выступил полковник, не смыслящий в боксе ни уха, ни рыла.

Когда все было готово, дон Рафаэль встал и произнес торжественную речь, публика пожонглировала шляпами, тепло приветствуя Диего, затем оглушительными воплями выразила презрение "убийце-янки". Но дон Рафаэль во всеуслышание объявил, что ставит на меня десять тысяч песо, после чего толпа неохотно похлопала и мне.