Дмитрий Бондарь - Чужая мечта

Как обычно, победила жадность. Пусть будет два! Один отдам Петровичу, второй себе оставлю. Так даже лучше. Я сдернул со стены моток сетевого шнура, скрутил показавшуюся мне надежной сбрую для переноски двух компьютеров, упаковал их в картонные куски, найденные в шкафу, и, чрезвычайно довольный собой, взвалил на спину ещё почти полтора пуда.

Я шёл обратно по темному коридору, светя себе под ноги, в приподнятом настроении. Куда только подевались мои недавние бредни про смерть, сочувствие и все остальное! Теперь мне остро хотелось жить, так хотелось, что я был готов порвать любого, кто посмеет встать на моем победном пути к Периметру.

Наконец-то на моем горбу едут не дешевые «медузы» с «вывертами», а невероятно ценный груз, почти аналог Монолита, исполняющего желания! И желаний может быть не одно, а сколько угодно и любой степени сокровенности! Душа моя, едва ли не в первый раз в жизни, пела! Что-то из Верди. Или из Вагнера. Попурри на тему ликования победителей. Если бы мои электронные сокровища были бы чуть легче, клянусь, я бы взлетел! Вот она настоящая антигравитация — не в попрании ньютоновской физики, а просто психология, одна лишь психология и ничего больше! Я ведь даже ещё не знал, что за «Оракулы» трясутся на моей спине. Работают или нет? Это меня почти не волновало. Если легенда Зайцева выполнялась до сих пор, почему бы ей не быть правдой? Она просто не может не быть правдой!

Черт! Зайцев! Что-то в последнее время я стал о нем подзабывать. Задача установления связи с ним всё еще не решена, да, в общем-то, я и неуверен уже, нужна ли мне эта связь. С другой стороны, встретиться с ним просто необходимо! Кто еще сможет ответить на скопившиеся у меня вопросы? Только он. И желательно, если рядом будет присутствовать Корень. А с этим намечается проблема: вот сейчас я дотащу эти машинки, и тогда уже ничто не сможет задерживать Петровича в Зоне! Добраться до Кордона даже с грузом — максимум два дня. И я точно знаю две вещи: в Зоне я теперь не останусь, и если не выясню, все, что меня волнует в ближайшие сутки — на Большой земле мне тоже жизни не будет! Однако, сейчас, в глубоком подземелье, решения просто не было! Нужно выбраться на поверхность.

Успокоенный, я постарался ускорить свое движение.

Ещё издалека я заметил, что фонарь оставшегося на месте проводника постоянно направлен лишь в мою сторону. Чем ближе я подходил, тем ярче светился источник и тем крепче становились мои подозрения в благополучии Белыча. Метров с тридцати, поставив оба компьютера на пол, я окликнул его. Где-то в районе слепившего меня фонаря послышалась короткая возня, и в ответ мне раздалось неуверенное:

— Максим, это ты? Т-с-с-с. — я бы мог не узнать или забыть голос, но характерный свист рвущегося из баллона наружу газа был красноречивее любого пароля! Зайцев! На ловца и зверь бежит.

— Уберите фонарь! Я подхожу.

Луч метнулся к потолку и застыл на нем ярким пятном, отраженного света которого хватило, чтобы увидеть, что происходит.

Белыч лежал на полу, свернувшись калачиком, поджимая колени руками. Даже с моего места было хорошо видно, как его тело сотрясает крупная дрожь. Рядом с ним стоял на коленях Корень, размеренно качаясь всем телом. Перед ними в своей коляске сидел Зайцев, сейчас он полностью развернулся ко мне. А за его спиной возвышался уже давно знакомый мне контролер Той. Обычных его спутников — нумерованных бюреров пока не было видно.

Я подошел ближе, на всякий случай перевесив «Вал» на плече так, чтобы ухватиться за него сразу и спросил:

— Как вы здесь оказались? — этот вопрос на самом деле беспокоил меня сильнее всего. — А где бюреры?

— Ты бы поздоровался, Максим, что ли? — Зайцев по-отечески улыбался. Что-то больно много у меня в последнее время доброжелателей завелось!

— Здравствуйте всем. Так как?

— На лифте приехали, — просто ответил Зайцев.

— Лифты не работают. Тока нет.

— Для телекинетиков работают. А ток для того чтобы разок повращать механизм — вовсе не нужен. С ловителями кабины сложно было, т-сс-с-с, да ограничитель скорости немного мешал, пока не сломали. Можно сказать, мои маленькие друзья вручную опустили нас сюда в кабине лифта. Ты чем-то взволнован?

Я остановился возле Корня и внимательно оглядел его: видимых повреждений нет, не связан, да и зачем связывать, если под рукой контролер — его путы действуют куда надежнее любых веревок и наручников. А то, что он под контролем — видно сразу: голова безвольно свесилась на плечо, из уголка рта течет длинная нитка слюны, веки полуопущены, лишь слегка отражается свет от узких щелей полуприкрытых глаз, губы беспрестанно шепчут что-то однообразное. Наклонившись к нему, я расслышал: «…Варя, Варя, все хорошо… Варя…». Вот здесь, Петрович, ты ошибаешься — вряд ли все будет хорошо. Не скажу, что меня это радует, скорее — напротив, но хорошо не будет, это точно. Я посмотрел на Белыча, ожидая увидеть ту же картину, но с удивлением отметил, что ошибаюсь: наш проводник был свободен от влияния контролера, ему хватило собственного страха. В глазах безумие, тело бьется в истеричных беззвучных конвульсиях, штаны мокрые, снизу растекается вонючая лужа.