Беседа с Кинечу
Ремешок мне принёс самый маленький ортисянин, по имени Кинечу.
- Ты не сердись на них, - сказал он, - разве у вас не собирают коллекции.
- Собирают, - ответил я. - Есть чудаки, которые тоже пуговицами увлекаются.
- Как ты сказал, "чудаки"? - спросил Кинечу. - Чудаки - это люди, которые коллекционируют?
- Не все. А только те, что собирают пуговицы, обёртки от конфет и этикетки от спичечных коробок.
- Чудаки! - закричал Кинечу своим друзьям. - На Земле вас бы звали чудаками!
Ортисянам слово понравилось.
- Чу-да-ки! Чу-да-ки! - весело кричали они хором.
Я хотел сказать, что собирать коллекции пустячных вещей - дело не стоящее, но раздумал, чтобы не огорчать ортисян.
- Послушай, - обратился я к Кинечу, - а ваши люди уже летают в космосе?
- Нет, - ответил Кинечу.
- А фиолетовые люди у вас есть?
- Нет.
- И зеленых нет?
- И зеленых нет.
- Но, может быть, гигантские ящеры или какие-нибудь там птицы-лягушки?
- Нет, ничего такого нет у нас.
- А рабы есть у вас? - спросил я.
- И рабов нет, - ответил Кинечу.
- Значит, и освобождать некого?
Я расстроился:
- Зачем же я летел к вам?
- Но у нас зато немало другого интересного.
- А ты мне покажешь?
- Ладно... - согласился Кинечу. - Скажи, - поинтересовался Кинечу, - а сколько тебе лет?
- Двенадцать, - ответил я.
- О! Тебе двенадцать лет? - удивился Кинечу. - Такой маленький, и ты так много сделал!
- Я ещё ничего не сделал.
- А почему же тебе тогда двенадцать лет?
- Ну потому что так родился. А тебе сколько?
- Мне только семь! Я ещё ничего полезного не сделал.
- Ну при чём тут полезное дело? Я ведь спрашиваю про возраст.
- А я и отвечаю про возраст. Я ещё не много пользы принёс, вот потому мне и семь лет.
В общем, мы еле-еле поняли друг друга.
Оказывается, возраст ортисян считается не так, как на Земле. Они записывают в паспорта только те годы, в которые приносят пользу обществу.
Но учёба тоже считается. Счёт как раз и начинается с первого класса. Ученикам шестого класса на Ортисе в основном по шесть лет. Но есть и старше. Это те, кто в свободное время трудятся или занимаются в двух школах, например в художественной или музыкальной.
Чем старше ортисянин, тем больше полезных дел он совершил, а значит, тем больше его и уважают.
Я сказал Кинечу:
- Знаешь, а один мой друг имел бы здесь всего четыре года, так как его оставляли на второй год в пятом классе. А если ещё учесть, что он не ходит на школьные воскресники и не собрал и пуда металлолома, то подходит у вас к младшей группе детсада.
Письмо второе
Чудеса начинаются
Привет с Ортиса! Итак, продолжаю.
Мы двинулись в ортисянский город. Не прошли мы и ста шагов, как мне захотелось пить. Я сказал об этом Кинечу.
- Пить? Сейчас. - Он стал рыться в карманах. - Нашёл! Вот, пожалуйста! - и подал мне таблетку величиной с пятак. - Пей!
Легко сказать - пей. А что пить? Таблетку?
- Пей, пей! У меня ещё есть, - улыбался Кинечу. Он и не догадывался, что мы пьём не таблетки, а воду.
Сунул я таблетку в рот и сразу почувствовал, что рот стал полным воды. Я чуть не захлебнулся, но всё же проглотил. А воды опять полон рот. Я едва успевал глотать и с ужасом думал, что делать, когда напьюсь. Но вода вдруг больше не стала накапливаться, и мне осталось только поблагодарить Кинечу. На всякий случай я спросил:
- А газировки в таблетках у вас нет?
- И газировка есть. Одну минутку.
И Кинечу опять полез в карманы, но я остановил его:
- Не надо. Это я только так, для справки.
Планета Ортис мне начинала нравиться.
Город с первого взгляда тоже показался обычным: дома, улицы, скверы. Но я уже был учёным и внимательно присматривался и к домам, и к улицам, и ко всему, что встречалось на пути.
И вот что увидел. Дома здесь не прямоугольные, как у нас, а восьмигранные. Окон нет совсем. Стены сделаны из прозрачной пластмассы. А что это значит? Это значит, что здесь об уличных футболистах заботятся больше, чем у нас. Здесь в футбол, раз нет окон, можно играть где угодно.
Вот бы тебе сюда попасть, Степа!
С другой стороны, видеть город без окон мне было как-то непривычно. Вдруг взбредет кому-нибудь в голову из ортисишек влезть в окно, а окон нету! И бумажных голубей пускать неоткуда. Да-а, посмотришь со стороны - не дома, а аквариумы. Но ортисяне живут - не жалуются.
На улицах я не заметил ни одного сердитого. Идут все - улыбаются, разговаривают-смеются, прощаются-хохочут. И хоть бы один нахмурил брови!
- Отчего всем так весело? - спросил я Кинечу.
Читать дальше