Мария Галина - Экспедиция

— Да, — ответил он, — но лежать так холодно…

— Слушай, Томас, — говорит Герка, — а если он так и не оклемается? Что нам тогда делать? Как идти?

— Да я вам говорю, все в порядке, — беспокойно сказал Игорь.

— Нам тут героев не нужно, — говорит Герка.

— Действительно, — говорю. — Зачем нам герои? По крайней мере, несколько.

— А ты не лезь, — это Герка уже мне.

— Герка, — я старалась говорить спокойно, потому что спорить и пререкаться мне, при моей патологической трусости, было противно. — Это не спортивный маршрут. Мы тут не идем ни на какую категорию и ни на какую скорость — мы тащимся все вместе, как идиоты, потому что все вместе, как идиоты, на это согласились. Но мы не договаривались, что кто-то один будет решать за всех.

А на самом деле я всегда мечтала, чтобы за всех, во всяком случае за меня, решал кто-то один. Я имею в виду — не я сама. Но Герка, похоже, из тех лидеров, для которых цель важнее процесса. А вот как раз для этого время сейчас неподходящее.

— Что ты предлагаешь? — говорит Томас.

— Почему бы его не отправить обратно с твоими драйверами? Вместе с Кристиной? Он за ней, заодно, и присмотрит.

— Пусть он сам решит, — ответил Томас.

— И решать нечего, — уперся Игорь. — Никуда я не поеду.

— Решение за тобой, — говорю, — но ты все-таки подумай хорошенько. Может, тебе действительно очень плохо, а тебе неудобно нас оставлять? Видишь, никто на тебя обижаться не будет, он, Герка, сам предлагает.

— Он это предлагает просто потому, что я его раздражаю, — ответил Игорь.

К сожалению, боюсь, что это правда. Игорь раздражает Герку постоянно, а сейчас — еще больше — своей беспомощностью. Его вообще раздражает все, что задерживает, все, что становится обузой, сбивает с цели и путается под ногами. Я его тоже раздражаю. Но сейчас я здорова. Кристина его тоже раздражает, но в данный момент на нее срываться не по-людски. Остался Игорь, который не настолько пострадал, чтобы Герка сдерживался, щадя его чувства. Он не стайер, Герман, он спринтер, и ему нужно, чтобы все получалось быстро — пусть с трудностями, с которыми он мог и умел справляться, но быстро. Ему нужно видеть цель. А тут эта цель расплылась и отодвинулась в какое-то неопределенное будущее.

— Что делать, — говорю. — Уж такие мы с тобой неумехи. Пользы от нас и в самом деле никакой, а он полевик, и в походы ходил, и даже разряд у него какой-то. Им нужно было не нас набирать — что, с первого взгляда не видно, что мы собой представляем?

— Никуда я не поеду, — упрямо сказал он. — И я прекрасно себя чувствую.

— Ну, — говорю, — это ты загнул. Даже если ты решишь идти дальше, отлежаться тебе все равно надо. Я эти штуки знаю, они коварные — сотрясения мозга, я имею в виду.

— Ты действительно не хочешь ехать? — спрашивает Томас. — Подумай. Потом уже переиграть ты не сможешь.

— Я же сказал!

— Тогда, может, так, — говорит он. — Всем нам на шоссе тащиться смысла нет. Мы с Германом понесем ее, а вы, вдвоем, подождете нас тут, в овраге. Только постарайтесь устроиться так, чтобы вас заметно не было. И вещи мы тоже оставим тут — на шоссе нам выходить незачем, тем более что дальше мы по нему не пойдем. Опасно.

— Тогда, — сказала я, — может, мы подыщем какое-то место, куда бы мы могли зарыться и вещи туда перетащить. И костер надо бы засыпать.

— Когда автоколонна пойдет? — спрашивает Герка.

Томас поглядел на часы.

— Сейчас у нас без четверти одиннадцать. Где-то к часу. Но лучше выйти к шоссе пораньше и укрыться где-то там, неподалеку. Потому что час — это же очень приблизительное время. Хотя они скорее опоздают, чем пройдут раньше. Но все равно, лучше не рисковать.

Они отыскали нам относительно безопасное место — там, где вода подмыла корни, на склоне оврага образовалась небольшая ниша — уж слишком она была мелкая, чтобы называть ее пещерой. Хорошее место, безопасное, но уж очень сырое. Мы перетащили туда все тюки, чтобы от этой влаги как-то защититься, но вещи наши за это время тоже успели отсыреть. Костер они присыпали землей и забросали стеблями кустарников, но он все равно вонял дымом, и это особенно ощущалось потому, что поблизости больше не было запахов ни дыма, ни жилья. Но тут уж ничего не поделаешь.

Кристину они погрузили на самодельные носилки — она так и не проснулась: может, и правда, лучше, если она так и доедет, в полубеспамятстве, и все, что с ней происходило в дороге, будет потом вспоминаться как смутный сон, — и, значит, отправились. А мы, как идиоты, забились в эту яму. После аварии мы закутали Кристинку во все, что у нас было, но тут Томас сказал, что у драйверов лишние теплые вещи для нее найдутся, и вернул мне куртку и одеяло. Я расстелила все это поверх тюков, зарылась в эту груду и сразу же задремала — самый безопасный способ убить время, как я убедилась на Кристинкином опыте. Если что-нибудь случится, подумала я, я все равно узнаю об этом так или иначе, причем, с кем бы ни случилось, с нами или с теми, кто ушел. Так чего же беспокоиться заранее. Это была такая здравая мысль, что, прежде чем заснуть, я сама ей подивилась.