Семиен Слепынин - Второе пришествие

Самолюбие Иисуса страдало как никогда. Два начала, как две стихии — огонь и вода, боролись в его душе. Может быть, он в чем-то, с большой натяжкой, и согласился бы с учеными. Но самолюбие! Оно-то и не позволяло сдавать позиции.

“Не на того напали, господа ученые! — мысленно восклицал Иисус. — Вам ли объяснить мое происхождение? Я не такой, как все! Отступать мне некуда, ибо я Бог! И буду нести свой крест до конца”.

Однако прошедшая ночь, когда он более честно оценил свою родовую память и опыт промелькнувших, как на экране, веков, не прошла бесследно. Иисус временами и очень смутно осознавал, что в мир он идет на этот раз надломленный, с глубокой внутренней трещиной. В глубине души зрело безбожие, все более определенной становилась мысль о необходимости бороться с рабской и принижающей человека идеей Бога. Во имя спасения того же духовного богатства человека…

Несколько дней Иисус не выходил из гостиницы, находясь в подавленном состоянии духа. Вскоре, однако, стал проявлять интерес к миру. Да и бури уязвленного самолюбия утихали.

Однажды Иисусу попалась испанская газета (Бог знал все основные языки мира), где он не без удовольствия прочитал фантастический рассказ о самом себе. Назывался он “Чудотворец из Сахары”. Эпиграфом были взяты загадочные слова Саврасова: “Вероятно, мутант”. Автор с живописными подробностями, с остросюжетными поворотами, к которым Иисус всегда был неравнодушен, повествовал о том, как во время испытания французами атомной бомбы в Сахаре одна беременная женщина очутилась вблизи взрыва. Она не только чудом уцелела, но родила и вырастила совершенно здорового мальчика, у которого произошли мутационные сдвиги в наследственном механизме. Небывалая, впервые встретившаяся на Земле генетическая структура дала ему впоследствии возможность возбуждать экстрасенсорные (недоступные чувственным восприятиям) силовые поля. С их помощью мутант, объявивший себя Богом, творит сейчас чудеса.

Рассказ позабавил Иисуса. Еще больше рассмешил его комментарий видного испанского биофизика. Тот отметил, что основная фантастическая посылка автора о связи непредвиденных генетических сдвигов с экстрасенсорными полями не лишена научной основы.

“Какая восхитительная ученая галиматья”, — рассмеялся Иисус. Как физик-теоретик и отчасти физиолог он знал предельные энергетические возможности живой клетки и понимал всю абсурдность слова “мутант” в применении к его чудесам. Нет, эти ученые-христологи погрязли в болоте материализма и не способны ни на миллиметр приблизиться к разгадке Христа. О какой разгадке может идти речь, если и от самого Бога, в его вещественно-человеческом воплощении, тайна происхождения скрыта мистическим покрывалом.

Иисус вновь почувствовал уверенность и прилив сил. Мир земной с христологами и менками не победил его, Не поколебал его убежденности в божественном происхождении и в стремлении продолжать свою миссию. Еще не все кончено. Он еще раз попытается вернуть человечество на путь нравственных исканий!

Первого августа в ночном небе Италии развернулось редкостное по красоте, почти немыслимое для южных широт световое представление — северное сияние. Грандиозные семицветные полотнища полоскались в высоте, как флаги, и затмевали своим блеском сиротливый серп луны.

В утренних газетах Италии говорилось, что следует ожидать, по-видимому, появление таинственного незнакомца, которого иногда под влиянием талантливого испанского писателя называли “Чудотворцем из Сахары”. Отдельные газеты по-прежнему почтительно именовали чудотворца Иисусом или Богом. На предстоящее событие откликнулась вся печать, кроме, как ни странно, клерикальной. Здесь чувствовалась явная растерянность. В большинстве таких газет не было даже упоминания о северном сиянии и ожидаемых в связи с этим последствиях. Лишь официальный орган Ватикана “Оссерваторе Романо” на первой полосе призывал христиан соблюдать бдительность и не поддаваться искушениям дьявола, туманно и с затаенной опаской намекая на гостя.

Однако верующие, а таких в исконно католической стране было очень много, с утра вышли встречать Иисуса. К ним присоединились остальные: рабочие и служащие, ни разу в жизни не осенившие себя крестным знамением, учащаяся молодежь — в большинстве своем атеистически настроенная, но шумная и сгорающая от нетерпения увидеть необычного гостя. Улицы Рима, Неаполя, Милана и других городов Италии были переполнены.