Ярослав Голованов - Заводная обезьяна

Зыбин не успел даже занести к себе коробку с заводной обезьянкой, как его затребовали в каюту капитан-директора. "Начинается,- подумал Зыбин.- Все как по расписанию".

Арбузов ходил взад-вперед, мерил ковер, иногда искоса посматривая на Юрку. Бережной сидел на диване, за полированным столиком, нога на ногу, курил.

– Ну, ну, Вы расскажите, расскажите капитан-директору о вашем поведении, о том, как вы убежали в загранпорту, расскажите,- ласково говорил Николай Дмитриевич.

– Не понимаю?-спросил Юрка. Весь очень внимательный. Голову склонил чуть набок.

– Чего же вы не понимаете? – нараспев, сердечно спросил Бережной.- Это мы вот с капитан-директором не понимаем, как мог советский моряк убежать в загранпорту.

– Как убежать? – спросил Юрка.

– Вы кончайте прикидываться! – вдруг крикнул Бережной.- Кончайте дурака из себя строить!

– Ш-ш, давайте тише, – сказал Арбузов, продолжая шагать по комнате. И Юрка внезапно понял: Арбузов не верил, что он убежал.

– Когда его приперли к стенке, он наутек припустился,- продолжал Бережной,- а здесь сразу все забыл, видите ли!

– Ничего не понимаю,- растерянно сказал Юрка и обернулся к капитану.Пал Сергеич, я, конечно, очень виноват, что задержался на берегу… Опоздал… Но ведь Николай Дмитриевич сам говорил, чтобы держаться тройками, и, когда он исчез…

– Кто исчез? – взревел Бережной и вскочил с дивана.

– Вы, Николай Дмитриевич. Кто же еще?..

– Я? Я исчез? – Бережной задыхался.- А… А с кошкой кто помчался? Тоже я?!

– С какой кошкой? – спросил Юрка.- Чего не было, того не было. Кошки я у вас не видел.

– Да что я, сумасшедший? Наглец! Ну, наглец!- ревел Бережной.Получается, что я от него убежал, а! Ну, наглец!

– Я не говорю, что вы убежали,- спокойно поправил Юрка.- Просто я оглянулся – вас нет… Туда-сюда, в один магазин, в другой – нет. А вы ведь говорили, чтобы тройками держаться. И доктор вас искал…

– Меня?! – взвился Бережной.

– Ну, конечно,- сказал Юрка. – Человек вы в городе новый, языка не знаете… Как-никак загранпорт…

Бережной подскочил к телефону, закричал в трубку вахтенному:

– Доктора в каюту капитана!

Едва вошел доктор, Бережной сразу набросился на него:

– Вы искали меня?!

– Вы знаете, довольно долго искал, Николай Дмитриевич,- доверчиво улыбнулся Айболит.- И вместе с Юрой… Даже опоздали… Очень просим извинить… Но ведь вы сами говорили…

Бережной рухнул на диван.

– Я, конечно, виноват,- заныл Зыбин,- опоздание есть опоздание…

– А деньги почему не тратил? – с надеждой спросил Бережной..

– Как не тратил? – изумился Юрка.- Вот чек, смотрите.- Он открыл коробку, достал обезьянку, сунул ключ под хвост и поставил ее на столик перед Николаем Дмитриевичем. Обезьянка степенно зашагала, пуская кольца дыма в лицо Бережного. Бережной смотрел на нее внимательно, не отрываясь, в каком-то оцепенении.

Капитан улыбнулся игрушке, тряхнул головой: – Ни черта не понимаю. Чепуха какая-то.

"А, собственно, зачем я буду доказывать, что Зыбин убежал? – подумал, успокоившись в своей каюте, Николай Дмитриевич.- Ну, накажут его. Это ерунда все. Ведь говорить будут не о нём. "У Бережного,- скажут,- в Гибралтаре матрос убежал". И пойдет, и поедет, и уже не докажешь никому, что не убежал, вернулся. И на веки вечные останется слух: "Что-то было у Бережного в Гибралтаре". А зачем, спрашивается, мне это надо? Зыбин-то, ей-ей, не дурак. Разминулись, и все. С кем не бывает… Не дурак Зыбин… Надо подумать еще, все прикинуть, а потом вызвать его, поговорить, чтоб зря не болтал".

Десять раз пришлось Зыбину заводить матросне обезьяну и десять раз рассказывать, как блуждали они с Айболитом по Гибралтару, искали первого помощника. И когда Юрка вернулся в каюту № 64, уже совсем стемнело, В каюте никого не было. Фофочка мечтал на верхней палубе. Сашка с Анютой смотрели в столовой "Подвиг разведчика".

Юрка лежал на своей койке, отвернувшись к переборке. Вспоминал лицо Бережного, когда обезьяна пускала ему дым в глаза…

Пришел Фофочка, подумал, что он спит, лег, повозился немного и ровно засопел.

На носу забегали, что-то, чего нельзя было разобрать, кричал вахтенный штурман, потом завыл брашпиль, загрохотала якорная цепь. "Снимаемся",подумал Юрка.

Чуть слышно пришла в движение вода за бортом, зашептала громче, громче. Потом опять тише: "Это лоцман сходит" – и опять громче, громче…

Все эти звуки, знакомые и понятные Юрке, не мешали вспоминать и думать.

Он лежал долго. "Державин" уже шел полным. Все спали. Юрка встал. Дверь закрыл осторожно, без щелчка. Поднялся на верхнюю палубу. Вокруг была ясная, теплая ночь. Юрка постоял немного, плюнул в воду, пошел.