Татьяна Апраксина - Предсказанная

Маленький энергичный смерч ворвался в салон и заполнил его целиком. За мгновение руки у Вадима и Анны оказались развязаны, Серебряный получил тычок, Флейтист — поцелуй в щеку. Господину Посланнику наступили на высунутый из-под кресла хвост. Кот ответил оскорбленным мявом и запрыгнул Гьял-лиэ на грудь. Вадим мечтательно пожелал тому немедленно обзавестись аллергией на кошек.

— Тут кто-то спрашивал, зачем вы нам нужны? Да, в общем, незачем. Проследим, чтоб с вами все было нормально. А то мало ли еще интриганов?

— Главные интриганы тут — вы, — проявился Серебряный. — Даже с Посланником договорились.

— Знаете, мне наплевать, кто тут самый главный интриган. По-моему, все вы хороши, — сердито заметила Анна. — Я хочу домой. Ясно вам?

— Вполне, — согласился Флейтист. — Мы вас доставим, только уточните, домой — это в Бутово или на Пролетарку?

— Э-ээ… — растерялся Вадим.

— На Пролетарку, — тоном, не терпящим возражений, велела Анна. — Ближе.

— Есть только небольшой вопрос. Вы — свидетели признания Гьял-лиэ. Не могли бы вы уделить нам еще немного времени?

— Сколько?

— Не более получаса.

— С удовольствием, — мстительно улыбнулся Вадим. Анна сердито хмыкнула, но спорить не стала.

— Я бы на вашем месте пересела на сиденья, — сообщила брюнетка.

— А я бы на вашем месте представился.

— Хорошо-хорошо, я представляюсь, а вы садитесь в кресло! — сарказм Вадима в цель не попал. Красотка только продемонстрировала ряд ровных белоснежных зубов. Словно в рекламе зубной пасты, подумал Вадим. Женщина его немного утомляла. — Я — Софья. За Софу — убью на месте…

— И в мыслях не было, — поднялся, опираясь на сиденье, Вадим. Потом он подал руку Анне, помог ей отряхнуть куртку. Они уселись, прижавшись друг к другу. — Теперь вас все устраивает?

Флейтист спокойно наблюдал за перепалкой. Должно быть, жизнь с Софьей помогала развить выдержку. Энергии в брюнетке было на троих. Она даже сидеть спокойно не могла — отбивала ногой ритм, накручивала на пальцы прядь волос, переглядывалась с мужем. Серебряный валялся с таким лицом, будто само присутствие Софьи его уже оскорбляло до глубины души. Должно быть, женщина воплощала собой все его претензии к существам другой расы.

— Может, договоримся? — сказал он вдруг.

— Что же, ты вернешь мне мои земли? — без особого интереса спросил Флейтист.

— Зачем они тебе, ты же ушел жить в Полдень. Ты и так жил там годами. Зачем тебе владения? Они не дадут тебе силы…

— Я просто не люблю, когда у меня что-то отнимают. Когда тридцать лет назад ты явился к нам, больной, лишенный сил, я назвал тебя гостем, дал кров и защиту. Ты был чужаком…

— А ты стал чужаком! Раньше ты не стал бы говорить о наших делах при посторонних! — перебил Серебряный.

— Вот, значит, как. Мы — уже посторонние. Вадим, ты слышал? — встряла Анна.

— Слышал, — уныло согласился Вадим.

Внутренняя жизнь существ Полуночи его интересовала крайне слабо. Гораздо больше — собственная головная боль и усталость. Вадим прикрыл глаза ладонью, постарался стряхнуть ощущение раскаленного гвоздя, загнанного между бровями. Не получилось. Анна еще о чем-то говорила — наверное, просто ехидничала. Ее голос, голос Софьи, резкие реплики Серебряного — все это смешалось в единый противный звуковой фон. Боль нарастала. Вадим из-под ладони посмотрел в салон. Женщинам было весело, Серебряный злился, Флейтист застыл неподвижно и только иногда говорил что-то.

Перед глазами мельтешили черные мушки. Удар по голове даром не прошел.

— Может, хоть ты помолчишь?! — сказал он Анне. Резче и громче, чем сам хотел.

Заткнулись все разом. Вадим почувствовал, что на скулах выступает неровный румянец. Привлекать к себе внимание он не хотел. Просто — чуть тишины. Анна ошеломленно похлопала глазами, потом улыбнулась, пожала плечами.

— У тебя голова болит. Таблетку дать?

— Э… а мне после выпитого и прочего хуже не будет?

— Не должно, — пожала плечами девушка.

— Не уверена, дорогая, не уверена… — встряла Софья. — Давай-ка без таблеток, по старинке.

Она пересела поближе к Вадиму, заставила его наклонить голову к груди. Пальцы скользнули от затылка ко лбу. Вадим поежился от удовольствия. Потом стало хуже — женщина впивалась остро заточенными ногтями то в виски, то в переносицу. Точки массажа отзывались неприятной тянущей болью. Когда Софья добралась до основания черепа, Вадим тихо взвыл. Заныло даже в пояснице.

— Терпи, терпи, красавчик. Еще немножко совсем терпеть осталось…