Наталья Караванова - Якорь

Я вижу, как опускаются его плечи, сползает улыбка. Не могу на это смотреть, отворачиваюсь, и в тот же миг слышу:

— Ты меня подозреваешь? В чем?..

— Валь, я не подозреваю. Это больше. Я знаю, что случилось с Велчи. И этого не могло случиться без ведома Бюро. Поэтому я не подозреваю. Я боюсь…

— Чего?

Как же тихо! Не молчите же, вы! Не дайте нам закончить этот тягостный разговор. Не дайте нам перестать быть друзьями.

— Боюсь, что ты не сможешь… не сможешь найти тот единственный аргумент, который заставит меня поверить что Бюро не при чем.

Смотрю в пол. Он серый, матовый, чистый.

— Саша… — что у него с голосом-то? Такой странный голос. — Сашенька, да что ты такое себе придумала?

Поднимаю глаза — Вак улыбается. Растерянно моргает и улыбается.

— Саш, нет такого аргумента, не найду я. Кроме, пожалуй… мы же с тобой сто лет знакомы. Вспомни, я хоть раз обманывал тебя? Вспомни, я когда-нибудь кого-то предал?

Правда? Я верю. Я не поверила бы, пожалуй, если бы ты показал свою обиду, которая, конечно есть, но ты улыбаешься, и теперь оправдываться должна я:

— Ты же мне не верил, никогда с тех пор как я вернулась… Вак, что мне делать?

Игорь легонько подталкивает меня вперед, и я иду вперед. Три шага, чтобы оказаться возле Калымова, с каждым шагом выжигая сомнения.

— Валь, прости меня. Я…

— Э… курсант Лин, отставить истерику, обнять командира, и… иди отдыхать уже. Седых, проследите…

Умеет Вак разрядить обстановку. Все присутствующие заговорили разом и как-то громко. Нас с Игорем не трогали из вежливости, так что большая часть приветствий, хлопков по спине и вопросов досталась Алексу и, за компанию, Стэну.

Отдыхать я, все-таки, не пошла — не сразу.

Поймала Вака и прижала к стенке.

— Я должна помочь Велчи. Но я не вижу способа. Понимаешь, они зря ее мучают. Пока трансформация не закончится, она будет просто терпеть…

Вак посмотрел на меня с затаенной тоской:

— Пойдем в кают-компанию. Расскажешь в подробностях.

Потом вызвал «Эхо» и сказал:

— Дэн, готовьтесь к немедленному старту, мы возвращаемся на Флору. Мы торопимся…

Под босыми ногами — холодный песок, я иду по берегу реки, которая не имеет никакого отношения к моим полуснам. Волны плюхают жидкими аплодисментами, в них запутались белые ломкие водоросли, полупрозрачные моллюски, веточки с ближних кустов, трава. Обычный речной мусор. Ясное солнце выбелило этот маленький пляж, а следы здесь только мои. Безмятежный полдень, обрыв в двух шагах. Там, наверху, вся жизнь. Здесь — иллюзия свободы.

На самом деле этого ничего нет — полная виртуальность, оказывается, замечательная вещь. Дает возможность отрешится от любых забот и проблем. Уйти. Вдаль. Вдоль.

Но при этом знать, знать, знать, что на самом деле никуда не ушла. Здесь я, на диванчике в медицинской секции «Эхо». Корабля, который под конвоем идет в Солнечную.

Новый имплантант зудит за ухом. Операция длилась четыре минуты и прошла успешно. Во всех смыслах, уникальное я существо — пен-рит с прямым подключением к инфосети.

Настолько уникальное, что стою целой планеты Чужих. Военные готовы отдать ее Бюро. Но перед лицом приближающейся войны с гведи нет ничего важнее вопросов обороны. А я — последняя из выживших творений профессора Ханчиэни. Последняя, потому что Велчи все-таки умерла.

Я — оружие без инструкции по эксплуатации. Оружие, которым придется воспользоваться.

Какая-то особенно настырная волна лизнула ноги ледяным языком, выкатила кусочек белого бутылочного стекла. В сколе вспыхнуло маленькое солнце.

Плохо, что Калымов никогда добровольно меня не отдаст.

Плохо, что любой выбор эфемерен, и мы давно уже плывем по течению, сами того не замечая. Отыграть назад невозможно, как невозможно остановить историю.

Но если бы моя Велчи осталась жива, я с радостью согласилась бы на что угодно, на любые эксперименты и исследования, лишь бы ее оставили в покое, лишь бы она простила мое невольное предательство.

На запястье завибрировал сигнал вызова — кто-то в реальном мире хочет меня видеть. Что же, действительно, пора выходить. Раз уж не получилось себя убедить, что могу остаться здесь навсегда.

Едва я открыла глаза, Вак сказал:

— У нас гости.

— Кто?

— Шерриланд. и Майкл. Они в каюте, пойдем.

Вак сегодня как никогда похож на мумию гоблина: в помятом черном комбинезоне, худой, как скелет, жиденькие волосы дыбом.

Каким образом здесь оказался представитель Второго отдела? Вывод очевиден. Был на одном из катеров сопровождения. Майкл — сотрудник Калымова… Черт, что все это значит?