Джордж Мартин - Неистовые джокеры

Кин собрал неплохую коллекцию. Дженнифер не слишком разбиралась в филателии, но один беглый взгляд в раздел цен и ее общие знания в области разных редкостей подсказывали ей, что Кин может выручить максимальную стоимость, когда придет время продать коллекцию.

Марки, которые он собрал, встречались настолько редко, чтобы оставаться, если угодно, редкими, и настолько часто, чтобы их появление на рынке не вызвало переполоха. Быстрая проверка выборочных экземпляров по каталогам предыдущих лет показала также, что они были еще и настолько редкими, чтобы с каждым годом увеличиваться в цене. Разумеется, коллекционер-одиночка может не наскрести столько наличных, чтобы выкупить всю коллекцию сразу, но в любом большом городе ему охотно составят компанию те, кто разделяет его увлечение.

К сожалению, думала Дженнифер, лениво проглядывая один ряд марок за другим, она лишена этой возможности. Придется сбывать с рук всю коллекцию сразу, и хорошо еще, если скупщик даст десятую долю их истинной стоимости. И все же десять процентов — две тысячи долларов — неплохой улов за пару часов работы.

Ей предстояло внести довольно значительный платеж за квартиру, которую недавно превратили в кондоминиум, и потом предполагалось еще несколько менее крупных трат. Она вытащила из сумочки небольшую черную книжку и пробежала глазами список ее излюбленных благотворительных организаций — преимущественно мелких и из рук вон плохо финансируемых центров для жен, переживших насилие со стороны своих мужей, беспризорных детей и бездомных животных. В наше время, когда правительство урезает расходы на все что только можно, частным лицам приходится самостоятельно поддерживать благие начинания, а в этом мире благих начинаний не так и мало.

Из длинной трещины, по диагонали пересекающей бетонную стену туннеля, сочилась влага. Над ее головой нависала, казалось, вся тяжесть Манхэттена, и Рулетка в сотый раз бесцельно задумалась, выдержат ли ее мышиные норы этих туннелей и крошечных клетушек. Быть может, ее шаги окажутся последней каплей, которая обрушит осыпающуюся стену этого склепа. От страха в животе у нее похолодело, и она поспешила вперед, не обращая внимания на мокрые ноги — влага затекала в открытые босоножки.

У нее в голове не укладывалось, что после майского разгрома, когда все тузы Нью-Йорка взяли Клойстерс штурмом, убили множество масонов и разрушили машину Шакти, Астроном преспокойно вернулся на насиженное место, и никто ничего даже не заметил. Да, их осталась всего лишь горстка: Кафка, сам Магистр, Роман, Ким Той, Грешэм, Бес, Инсулин и она — спасшаяся лишь потому, что в тот день решила отправиться на концерт. Возможно, до некоторой степени это объяснялось угрозой нападения Роя, которая исчезла только совсем недавно.

Туннель вывел ее в небольшое помещение. Рулетка вошла и немедленно поскользнулась на скользкой лужице темной крови. Астроном снова проводил энергетический ритуал — стены тоже были вымазаны кровью. Яркое красное пятнышко там, несколько ручейков, растекающихся по запотевшей серой штукатурке здесь — ни дать ни взять шедевр современного искусства, созданный в припадке буйного помешательства. В дальнем углу, словно вязанка дров, лежали отрубленные руки и ноги, а поверх них — голова с широко открытыми глазами. При жизни убитая была очень хорошенькой; длинные темные волосы окутывали окровавленный обрубок шеи, хрустальные сережки вспыхивали в резком свете голой лампочки, свисавшей на проводе с потолка.

«Натюрморт для безумца», — подумала Рулетка, и горло у нее перехватило от подступившего отвращения.

Рядом с Астрономом скрючился Кафка, изображающий вешалку — фантасмагорическое зрелище. С его тощих хитиновых ручек свисало несколько пушистых полотенец с аппликациями в виде плюшевых мишек. Его щитки лязгали друг о друга, от страха или от холода.

Наконец женщина заставила себя взглянуть на хозяина, который закончил брезгливо вытирать руки о полотенце и бросил его себе под ноги. Его глаза за толстыми линзами очков плавали, как две чудовищные луны, но вид у него был бодрый и он буквально искрился энергией.

— Ну?

— Плакальщик мертв.

— Прекрасно, моя дорогая девочка. Просто прекрасно, — Он развернулся и пренебрежительно отпихнул в сторону свое инвалидное кресло. С унылым скрипом оно отъехало в угол. — Расскажи же мне, как все было. Все до последней восхитительной мелочи, до последней предсмертной гримасы…