Альфред Ван Вогт - Слан

Джомми смотрел на старуху, испытывая одновременно восхищение и отвращение. Тощее существо со стонами наклонилось к ножке кровати, и он поджал под себя ноги, насколько позволяла ему цепь. Еще ни разу он не видел лица, на котором даже морщинистая кожа была прямо-таки пропитана злобой. Со все возрастающим отвращением он сравнивал маленькую встрепанную яйцеобразную головку с населявшими ее мыслями — каждая морщина на истерзанном лице имела свою сестру в извращенном мозгу. Под ее черепом прятался гнуснейший мир образов.

Она прочла отразившиеся на его лице мысли и внезапно проговорила:

— Да-да, глядя на Бабусю, не скажешь, что она была известной красоткой. Не сомневайся, мужчины валялись у ее ног. Но не забывай, эта старая развалина спасла тебя. Не забывай об этом никогда, иначе Бабуся сдаст неблагодарного негодника полиции. Они будут очень довольны! Но знай, Бабуся всегда любезна с теми, кто любезен с ней, и делает то, что она хочет.

Бабуся! И как только эта старая продажная колдунья могла называть себя так! Бабуся!

Он обшарил мозг старухи, пытаясь узнать ее подлинное имя. Но увидел лишь теснящиеся там неясные образы — глупая, стремящаяся к сценической карьере девочка, единственным богатством которой была природная прелесть, погубленная и растоптанная. Ее выбросили на обочину, и она возненавидела весь мир. Даже ее имя оказалось погребенным под тем злом, которое она совершила и совершала. Это было долгое прошлое воровки. Калейдоскоп мерзких преступлений. На ее совести было убийство…

Дрожа и испытывая невероятную усталость от того, что он разглядел в старухе, Джомми отстранил от себя ужасную картину ее сознания. Старая колдунья наклонилась над ним, глаза ее сверкали.

— Это правда, что сланы могут читать мысли?

— Да, — признался Джомми, — и я прочел ваши, но вы напрасно теряете время.

Они зловеще скривилась.

— Значит, ты не все прочел в мыслях Бабуси. Бабуся не сумасшедшая. Бабуся хитрая, и она знает, что нельзя заставить слана служить себе. Он должен быть свободен, чтобы делать то, что ей надо. Надо, чтобы слан понял: ему не найти лучшего убежища, пока он не станет взрослым. Послушай, разве Бабуся не хитроумна?

Джомми вздохнул и сонным голосом ответил:

— Я вижу ваши мысли, но пока не могу говорить с вами.

Когда сланы болеют — а это случается не часто, — им необходим сон, они должны много спать. Я проснулся только потому, что мое подсознание забило тревогу и пробудило меня, почувствовав, что мне грозит опасность. У сланов много таких механизмов защиты. Но теперь я должен спать, чтобы обрести прежнюю форму.

Черные глаза старухи вспыхнули. Хищный разум отказался от возможности извлечь немедленную выгоду. Алчность на мгновение уступила место любопытству, но она вовсе не собиралась оставлять Джомми в покое.

— Правда, что сланы превращают людей в чудовищ?

Волна гнева пронеслась в голове Джомми. Он сбросил оцепенение и в ярости сел на своем нищенском ложе.

— Ложь! Ужасная ложь, которую люди распространяют про нас, чтобы лишить нас человеческих черт, чтобы возбудить против нас ненависть и чтобы убивать. Это…

Он без сил откинулся на подушку. Ярость его утихла.

— Мой отец и мать были замечательными, — тихо произнес он, — но были очень несчастны. Они встретились однажды на улице и прочли в мыслях друг друга, что они сланы. До этого они оба жили в невероятном одиночестве, но никогда никому не причинили зла. Преступниками являются люди. Папа не стал защищаться так, как мог, когда они преследовали его и убили из-за угла. А он мог защититься. И должен был это сделать! У него было самое ужасное оружие из всего, что когда-либо было изобретено… Такое ужасное, что он не носил его при себе, опасаясь, что при каких-то обстоятельствах воспользуется им. Когда мне исполнится пятнадцать, я должен буду…

Он замолчал, ужаснувшись собственной неосторожности. На мгновение он почувствовал себя таким больным и усталым, что подумал — ему не хватит сил вынести груз собственных мыслей. Он повторял себе, что выдал самую главную тайну сланов и что все будет потеряно, если эта хищная старуха сдаст его полиции в ослабленном состоянии.

Но понемногу Джомми успокоился. И понял, что старуха не придала значения его словам. Когда он заговорил об оружии, она уже не слушала его — он слишком отклонился от темы, которая ее интересовала. И теперь она, будто стервятник, кружила вокруг своей добычи, зная, что добыча эта на грани истощения.