Дмитрий Биленкин: Искатель. 1970. Выпуск №6

Филипп приподнял голову с подушки в конце этой речи и спросонья никак не мог понять, чего кричит этот долговязый фотограф, как на собрании, и почему Сапаров тоже рвется сказать:

— Обожди. Значит, мы дураки, а ты умный?

— Я абстрактно.

— А я конкретно. Значит, мы дураки и можем только потрошить китов?

— Нет, ты можешь выступать в театре.

— Врешь. Я кузнец, я умею делать гарпуны. Но еще я умею учить наглецов. Ты никогда не видел, как учат наглецов?

Еще с нефтеразведки, где Филипп работал до флота, был у него выработан четкий рефлекс на такие ситуации. Два пальца в рот — и во всю силу легких.

Оглушенные свистом, спорщики не сразу пришли в себя.

— Вот это порядок, — сказал Филипп тоном участкового уполномоченного. — Только в голове почему-то порядка нет.

— И я его еще пожалел.

— Зачем его жалеть. Он же гордый, — Кузя крепко ухватил прозрачный мешок за горло. — Ему эти деньги заработать — пара пустяков.

— Ого-го, — Филипп потянулся к мешку и пощупал его на ощупь.

— Настоящие, — сказал Кузя.

Гнат снял со спинки стула ворсистый пиджак.

А Кузя все еще не мог наглядеться на свой мешок, повзвешивал его на ладони, усмехнулся чему-то.

— Слушай, Гордый, а тебе никогда не случалось заработать тысячу рублей за один раз? Скажем, часа за два? Могу предложить. За одного вонючего кита.

Враз стало слышно, как на соседском дворе глухо причитает наседка. Все дождались, пока Гнат медленно застегнул все три пуговицы, снял с рукава приставший волос.

— Не понял!

— Поясняю. Ты выходишь на разделочную площадку — могу презентовать свою спецодежду — так вот, выходишь ты на разделку туда, где дурно пахнет, берешь фленшерный нож и начинаешь вкалывать, пока от вонючего кита не останутся одни кости. А по окончании тебя будет ждать рядом этот пакет.

— Давно в цирке не был? Соскучился?

— Зачем? Это же работа простая, дураки и те могут. Вот — деньги, вот — свидетели.

— Видел я таких добреньких…

— Как хочешь. До вечера обещаю деньги не трогать. Мне с обеда на смену.

Гнат вышел, ничего не ответив. Сорвал на двери силу и бессилие свое.

— Сколько здесь? — спросил Филипп, когда все согласились, что принципы у этого длинного все же есть.

— Тысяча.

— Моя мама за такие деньги год работает.

…Кашалот вышел из кондиции — он проштормовал у буя два дня, накачанное для плавучести пузо его стало за это время еще больше и отливало фиолетовым. Вползая наверх по измочаленным доскам слипа, оно поскрипывало, как раздутая футбольная камера.

Это был последний кашалот, которого предстояло разделать сегодня. Предыдущего уже кончали обхаживать вчетвером. Каждый раз, давая знак стоящему за лебедкой папаше Бондарю, Кузя кидал взгляды в сторону — не покажется ли на склоне долговязая фигура в клетчатом пиджаке. Посматривали и остальные. Все на разделке уже знали, чем закончились именины у Сапарова, и в подтверждение Кузиного обещания с полудня сиротел под навесом, на бочке, завернутый в газету пакет.

Гуляли ножи. Кровавая река уходила от слипа далеко в море, изгибалась дугой и терялась в свинцовой сырости.

Как угадал Гнат ту минуту, когда подтянули в центр площадки последнего кита и сделали небольшой перекур, трудно сказать. Может, выжидал специально, но никто не видел его за этим занятием. Он вынырнул из жироварки, посвежевший, как после сна, свежевыбритый, по обыкновению бросил: «Привет гренадерам!» — и обратился к Кузе так, будто отлучался всего на две затяжки сигареты.

— Ну что, начнем? Актеры готовы, — сказал он о себе во множественном числе.

— Люблю отчаянных, — подмигнул «гренадерам» Кузя, и те недружно хохотнули, — Дядя Ваня, желает товарищ Гнат разделать кита в одиночку. Правда, работенка ему наша не нравится. Пахнет дурно, и вообще. Но за тысячу рублей он согласен. Как вы на это смотрите?

Сменный мастер смотрел на такую затею плохо. В цехе ждать не станут, пока товарищ Гнат будет якшаться с кашалотом. Им быстро все кончить да домой. И потом, хотели бы они видеть, как этот одиночка будет снимать кожу, если подрезать пласт надо одновременно с двух сторон, иначе не потянет лебедка.

Гнат слушал этот разговор, и можно было подумать, что все возражения он знает наперед. Уж очень он был спокоен и только однажды бросил быстрый взгляд на пакет.

Вразвалочку подошел Сапаров, сухо кивнул Гнату и критическим взглядом оценил кита: мясо не свежее, нож пойдет хорошо. Вот только брюхо разбарабанило — того и гляди лопнет.