Сергей Галихин - Гость

— Пирожки! Кулебяки! — звонко сказала торговка, тетка средних лет с пышной грудью и здоровым румянцем на щеках. — Хорошие пирожки! С капустой, с яйцами! Бери, милок, не пожалеешь!

— Пять, — сказал Стас и сглотнул слюну.

Не спросив даже, сколько стоит пирожок, Стас практически за один прием прожевал и проглотил его.

— Чего пять, — улыбнулась торговка, глядя, как голодный человек расправился с пирожком, — бери десять. Вон аппетит у тебя какой добрый.

В ответ Егоров лишь поднял брови.

— Ты вроде как не на Москве живешь… — сказала торговка, осмотрев узоры на рубахе Стаса, пока он в два укуса уничтожил второй, а затем третий пирожки с капустой. — Издалека, поди, пришел.

— У-гу, — не переставая жевать, промычал Стас и в подтверждение своих слов мотнул головой, словно лошадь.

— Я и смотрю, одет ты совсем просто. Да и по лицу видать, устал сильно, пока дошел.

— Да, — сказал Стас и отправил в рот остатки четвертого пирожка. — Далековато.

— Квасу бы тебе сейчас, — улыбнулась торговка.

— Хорошо бы, — прожевав, согласился Стас. — Только его еще поискать надо.

— Не надо. Он тебя сейчас сам найдет.

Тетка обернулась и, отыскав кого-то в толпе, подняла вверх руку и зычно крикнула, на мгновение перекрыв шум ярмарки.

— Митька! А ну, иди сюда!

Стас дожевал очередной пирожок и, глубоко вздохнув, перевел дух. Жить стало веселей. Из толпы вынырнул мальчишка лет двенадцати с плетеным коробом за спиной.

— Ну-ка налей-ка квасу с хреном. Остался еще?

— Конечно, — бодро ответил мальчуган, проворно скидывая с плеч короб.

— Только из погреба. Холодный.

Не прошло и десяти секунд, как Стас прильнул губами к глиняной кружке и мутный серо-коричневый напиток устремился в его чрево.

— Уф, — сказал Стас, осушив кружку кваса, и, закрыв глаза, глубоко вздохнул.

— Сколько я уже съел-то?

— Пять, милок. Бери еще.

— Ну давай еще пару. Стас запустил руку за пазуху, достал из кошелька серебряную монету отдал ее торговке.

— Много даешь-то, — сказала торговка. — Может, помельче есть?

— Нет, мельче нет, — сказал Стас и, откусив пол пирожка с капустой, начал его жевать.

Он солгал. В кошельке были медные монеты, но Егоров специально дал серебряную.

Сколько стоят в этом году пирожки с капустой и квас с хреном, он не знал, а незнание таких мелочей… И без этого каждый третий прохожий косился на него если не настороженно, то с любопытством.

— Сдать мне тебе нечем… — сказала торговка. — Возьми еще пирожков. Давай я тебе в платок заверну. Путь-то у тебя неблизкий. И квасу возьми кувшин.

Митька, у тебя есть пустой кувшин?

— Есть, — с готовностью ответил мальчонка.

Не успел Стас опомниться, как Митька, отмерив кваса, протянул ему кувшин, а торговка отдала узелок с пирожками.

— А… ему еще за квас заплатить надо… — неуверенно сказал Стас и показал на мальчика.

— Это мой сын, — улыбнулась торговка.

Через минуту Стас, сытый и довольный, снова не спеша бродил по ярмарочной площади. Чувство растерянности и испуга, появившееся в первые часы после перемещения, улетучилось. Он начал привыкать к окружающему его миру.

А праздник все гудел на разные голоса, зазывал и вкусно пах нехитрой снедью.

От ярмарочной площади вниз к реке вела узкая улочка. У реки слышались лихие молодецкие крики и женский смех. Раздался свист. Часть народа с ярмарки двинулась к реке. Стас, повинуясь общему движению, не спеша шел вниз по улице. Он уже догадался о том, что ему предстояло увидеть.

По старинному обычаю, мужчины и молодые парни в праздничные дни собирались на кулачный бой, который было принято устраивать на просторном месте, чтобы как можно больше народу могло его увидеть. Еще издали Стас заметил пристань с тянувшимися от нее по левой стороне дороги рядами амбаров.

Метрах в тридцати правее пристани уже собралась большая толпа. Она стояла полумесяцем, наползая на подножие холма, до середины которого опускалась улица. Со стороны пристани стояли шесть крепких мужиков, раздетых по пояс, и разминались, шевеля лопатками, размахивая руками и наклоняя головы в разные стороны. Еще два высоких и крепких молодца стаскивали через головы рубахи. Крики одобрения со стороны зрителей говорили о том, что бойцы были многим известны. Стас вспомнил сказ про купца Калашникова и, улыбнувшись, сделал два глотка из кувшина.

Еще спускаясь к реке, правее от импровизированного ринга Егоров заприметил огромный камень и решил на нем расположиться. За жаркий день валун успел нагреться, и Стас удобно на нем устроился. Вниз по дороге шли два десятка воинов. Двое, что шли первыми, были одеты побогаче и на поясах у них висели сабли. Один из них был, очевидно, знатного рода, так как был в панцире и наручнях. Он не был похож на десятника, скорее был сотником. Десять других были вооружены луком со стрелами и кистенями, остальные восемь — копьями. На поясе у каждого висел длинный нож с ручкой, глубоко уходившей в ножны. Служивые прошли совсем близко от Егорова, и на какой-то момент ему показалось, что сотника он знает. Несомненно, его лицо Стасу было знакомо. Наверное, забавно называть своим знакомым человека, жившего лет за триста пятьдесят до твоего рождения. А может, и больше. Хотя самому уйти на четыреста лет в прошлое ничуть не менее забавно. Время! Вот где подсказка! Сотник похож на Луиджи, того монаха, что помог им в Италии.