Вольдемар Грилелави - Плач кукушонка

Через два дня командир эскадрильи майор Черский волевым решением и командным голосом поломал все планы и перспективы ближайшего будущего не только Влада, но и всего экипажа. Пять экипажей срочно отправлялись на переучивание на новую технику, а именно, вертолеты Ми-8, но, поскольку в программу переучивания не входили офицеры, призванные на три года, Влада и еще ряд офицеров, как трёхгодичников, так и потенциальных пенсионеров, оставлялись добивать старые вертолеты до состояния металлолома. Влад в составе нового экипажа отправился в командировку, но уже в Курчум. Жена, как сознательный член семьи военного, с пониманием отнеслась к этому сообщению и проводила мужа с большой любовью и тоской в глазах.

14

В магазине как всегда в это время было мало народу. Три женщины, любительницы посудачить, и две постоянные продавщицы. Тетя Вера еще издали в окно перед входом увидала Светлану и приготовила хлеб. Женщины брезгливо расступились, пропуская уродливую замарашку, и, когда Света выставила на прилавок три пустые бутылки, тетя Вера положила ей в сумку хлеб и осмелилась глянуть ребенку в глаза, отчего ее вдруг охватил ужас. Она в ее глазах увидела смерть. Это уже не был даже тот знакомый голодный ребенок. В ее глазах она видела обреченность, цепляющиеся за остатки жизни искалеченными руками. Пустой сквозной взгляд холодом смотрел только на прилавки, наполненные обилием и разнообразием, только не с жадным желанием обладать, а с обреченностью недоступности всего этого богатства.

— Погоди, Светочка, — вдруг засуетилась тетя Вера, схватив пригоршню конфет подушечек, высыпала их в сумку прямо на хлеб, затем схватила булку хлеба, стараясь более незаметно ее смять посредине. — Вот, испорченный, возьми, детка.

Света задом пятилась от несметных даров, беззвучно мотая головой, пытаясь объяснить, что ей без надобности подачки, и она не попрошайка, но просто физически и душевно не могла отказаться от такого богатства, жадно прижимая сумку к груди, и без оглядки побежала к дому. И только на чердаке она отдышалась и с трепетом пересчитала конфетки, которых, если съедать по две штучки в день, может хватить почти на месяц. И, недолго думая, она отправила за щеку сразу две конфетки, жмурясь от наслаждения, прислушиваясь, как неимоверно быстро они тают, наполняя рот невыносимо вкусным ароматом.

А в магазине напарница тети Веры высказала свое мнение по поводу разбазаривания продуктов.

— Если мы всех уродов будем подкармливать, знаешь, какую толпу соберешь страждущих.

— Она не уродина, она больна и обижена такими же, как ты, душевными уродами. И вообще, заткнись и не вякай, а то саму изуродую.

Напарница, с перепугу села на нижнюю пустующую полку и, беспорядочно оправдываясь, заморгала на тетю Веру.

— Господи, нет, бабы, видели, — сквозь слезы причитала тетя Вера. — Что же они с ней сделали. Месяц не видать было, а явилась сама смерть. Боженька, а исхудала, после войны не видала таких. Но не война же?

— Да они же вроде и нормальными стали. И пьяных не видать, и работают. Что ж это и на кусок хлеба ребенку не найдут? — высказалась одна из женщин.

— Я не раз слышала, — сказала вторая, — как они у соседей интересовались, не видел ли кто где девочку. По-моему, они ее вообще из дому выгнали. Она им и в хорошие времена отродясь без надобности была. Бирюки они и есть бирюки. Живут сами по себе ради себя.

— Ну, хоть в интернат отдали бы.

— Ты сама хоть поняла, что сказала? Интернат. Да ее с ее уродством в нашем интернате совсем добьют. Там уж точно сплошные душевные уроды. Хлебом не корми, дай над кем-нибудь поиздеваться. Я работала немного там, так ни каких нервов не хватало на этих детишек. До сих пор с содроганием вспоминаю.

Еще немного поговорили и разошлись, скоро забыв о столь мелком событии. И только продавщица тетя Вера долго еще не могла успокоить боль в сердце от увиденного. У нее своих детей полно и нервы треплют не слабо, и мокрой тряпкой не по одной спине прошлась. Но трижды в день все, включая мужа, накормлены, постираны, расчесаны.

Она помнит эту красивую девочку, через день прибегающую за хлебом, чаем, крупами, растительным маслом. Это и все, чем они питались с дедом. Они жили бедно, но счастливо со своим больным умирающим дедом. Но такие перемены после его смерти настолько потрясли и шокировали женщину, что, вот, сколько времени не может без содрогания смотреть на страдания ребенка. И все попытки, даже просто задать ей вопрос, как то пугали Свету, и она убегала, возвращаясь через некоторое время с пустыми бутылками за хлебом. И вот сегодня она осмелилась оказать ей какую-то помощь хоть пригоршней конфет и этим трюком с испорченным хлебом.