Наталия Осояну - Исповедь пешки

«Я строю здание с фундамента», — как-то раз сказал мой грустный шеф.

Чужие здания он разрушал тоже с фундамента — исподволь, подобно грунтовым водам… так, чтобы результат действий не был замечен, пока не станет слишком поздно. Неудивительно, что нетерпеливый Старик считал его бездарным.

Время шло, Компания держалась на плаву — но, тем не менее, положение продолжало оставаться критическим. Я не всегда понимала смысл действий Сета, и постепенно мне стало казаться, что он перестарался — на каждый изящный ход Корпорация отвечала так жестко и недвусмысленно, что становилось страшно.

…в тот день мы как всегда играли во время обеденного перерыва.

— Ты растешь, — отметил Сет, делая очередной ход. Кажется, мне удалось заставить его немного попотеть. — Я рад.

— А уж я как рада…

Мне с трудом удалось удержаться от сарказма. Партия шла к логическому завершению — мой грустный шеф мог сколько угодно убиваться по поводу того, что никто не мог играть с ним на равных, но поддаваться не собирался. Как вдруг…

…его рука замерла над доской, не коснувшись фигуры. Взглянув на его лицо, я испугалась: Сет побледнел так, словно вместо меня с ним играло привидение.

— Что случилось?

— Ничего, — прошептал он еле слышно. — Я… сдаюсь. На сегодня хватит, иди.

Ошеломленная, я вышла из кабинета, гадая, что это было. Конечно, сдаваться ему не следовало… так что же случилось? Может, он болен, и никто об этом не знает? Ему плохо? Мне очень хотелось вернуться, но я знала, что этого делать нельзя. Захочет — позовет сам.

И позвал.

На следующий день я стояла в его кабинете. Лицо Сета, как всегда, было печальным, и я, предчувствуя, что сейчас произойдет что-то очень важное, задрожала.

— Я тебя увольняю, — просто сказал Сет, и у меня зашевелились волосы на затылке.

— Сокращение штатов? — мне с трудом удалось выдавить это из себя.

— Нет, — его голос звучал на удивление убедительно. — Просто мне так хочется.

— Простите?

Он смотрел на меня, не мигая.

— Твой чип устарел. Ты не справляешься со своими обязанностями.

Наглая ложь! Назвать устаревшей последнюю модель чипа!! Это я-то не справляюсь?..

Его взгляд перекочевал с моего лица на картину — любимую картину Старика. Под ней — это все знали — был спрятан мощный жучок.

«Зачарованный Мерлин» — так, кажется, она называлась.

— На тебя жалуются, — продолжал он, глядя на картину.

— Кто, например? — я всё ещё слишком сильно негодовала, чтобы что-нибудь заметить и сделать выводы.

— Крафт.

— Крафт, который души во мне не чает? Крафт, для которого я выполняю всю рутинную бумажную работу? Он? Или, может, у нас есть ещё один служащий с такой фамилией?

— Нет, он у нас один.

— Тогда, может быть, дело в вас? Я чем-то вам не угодила?

Сет не ответил. Пристально посмотрел на меня, потом опять стал разглядывать картину.

— Жду ответа.

И тут он выдал такое…

— Я. Тебя. Увольняю. Потому что. Ты. Самовлюбленная. Вздорная. Стерва. Понятно? Тогда пошла вон.

…я мчалась по коридору, как будто за мной гнались все демоны Сети, и слезы застилали мне глаза.

Только на станции метро, где тысячи и тысячи людей спешили куда-то по своим делам, я смогла хорошенько поразмыслить над тем, что произошло.

«Это неправда, неправда, он не имел права говорить такое!!!» — кричала внутри меня маленькая обиженная девочка, которую надо было успокоить во что бы то ни стало.

Конечно, неправда. Конечно, не имел права. Но сказал.

Какой вывод из этого следует?

И тут я вспомнила про жучка и все поняла.

…темное здание Корпорации возвышалось передо мной, как башня. Нет, не башня, поправилась я мысленно — крепость. Крепость, которую следует взять приступом.

Крепость, окруженная рядами верных пешек…

Не буду рассказывать о том, как я сражалась с охранниками. Их там было великое множество — в строгих черных костюмах и при галстуке, в джинсах и футболке, в темно-синей униформе… суровые, стойкие, неподкупные — едва лишь выяснив, что пропуска у меня в помине нет, а Директор встречу не назначал, они принялись аккуратно выталкивать меня из здания, и не желали ничего слушать. С огромным трудом удалось добиться разрешения встретиться с шефом охраны.

Он был безукоризненно вежлив, точно офицер, но такая манера поведения мне знакома давно — ведь и наше здание охраняется. Его учтивые расспросы были следствием профессиональной подозрительности… а ещё он пристально смотрел мне в глаза, пытаясь смутить, сбить с толку, выдать себя.